Памяти Пушкина

Соответственно всему тому всюду развилась литература, выражавшая чувство пустоты и бесплодной горести жизни. Вертеризм перерождался: печальное сетование мало-помалу переходило в тоску, как у Рене, либо в пессимизм, как у Оберманна. Меланхолия овладевала все более и более и сделалась постепенно настоящею «болезнью века», как наименовали французы душевное состояние истомы, безграничных порываний и сознания бессилия овладеть новыми раскрывавшимися горизонтами.

Своим романом о Вертере Гёте создал весьма яркий тип юноши, оказывающегося в разладе с окружающею действительностью, между прочим и благодаря несчастной любви. В этом Гёте стал образцом для всех позднейших подражателей Руссо. Герои этих подражателей относятся одинаково к цивилизованному обществу: они не согласны подчиняться его требованиям, касаются ли эти требования практической деятельности или морали. Потому все они вынуждены искать выхода из своего протеста и уныния и бегут из общества. Одни поканчивают с собою, как Вертер[194]; другие не умерщвляют себя, а пытаются найти утешение и облегчение в близости к природе, в экстатическую любовь к которой бросаются с чрезвычайною страстностью, уединяясь в безграничных прериях Америки

[195], или же среди мощных впечатлений возводящего ввысь мира Альп[196].

В 1799 году появились «Rêveries» («Мысли об исконной природе человека». – Примеч. ред.

) Сенанкура, предшествовавшие его «Obermann»-y, в 1801 году – «Atala» Шатобриана, в 1803-м – «Peintre de Salzbourg» («Зальцбургский живописец». – Примеч. ред.) Нодье, в 1804 году «René» Шатобриана и «Оберманн» Сенанкура, а в 1806 году был написан изданный десятью годами позднее «Адольф».

В особенности крупным литературным событие было появление поэм в прозе: «Atala» и «René» Шатобриана, выказавших значительный талант автора, а также немалую долю оригинальности в выражении скорбного чувства, меланхолии и мечтательности (rêverie), выступавших уже у Руссо и снискавших последнему неизмеримое количество откликов в сердцах его читателей и в творчестве его последователей.

Герой поэм Шатобриана Рене, как бы младший брат Вертера, человек уже конца XVIII века, хотя представлен жившим в начале его, в некоторых отношениях личность более широкая, чем Вертер. Этот уроженец кельтского уголка Европы, одержимый страстью к неведомому, «lа passion du vague», находит лишь некоторое утешение в природе со свойственнною кельту пламенною любовью к пейзажу, не отрешаясь вполне от связи с обществом, но только избранное им общество более или менее близко к первобытному: это – общество североамериканских индейцев. Особую прелесть поэм Шатобриана составляло меланхолическое созерцание непрочности земных благ и преклонение перед вечными чудесами природы, мир порывов и мечты, раскрываемый со страстным красноречием и горячностью. Несчастия Рене давали разительный урок уныния, тем более что он исходил от христианина-меланхолика, напрасно ищущего цели в земном существовании. Его печаль непреодолима, и он не чувствует постоянного влечения ни к чему. «Я ищу неизвестного блага», – говорит он и всюду носит с собою тоску.

Ф.-Р. Шатобриан

Atala и René затмили все другие произведения сродного вертеровскому настроению, и со времени выхода их в свет Рене стал носителем вертеризма. Очевидно, в направлении того времени наиболее подходила мягкая и примирительная скорбь, не порывающая вполне связей с миром и с прошлым, представителем которой в литературе явился пламенный меланхолик и болезненный мечтатель Рене. В этой личности можно наблюдать весьма характерный и типический для первых десятилетий нашего века процесс соглашения духа XVIII века с поворотом к старине до XVIII века и чувству бесконечного, заглохшему в литературе прошлого столетия.

Шатобриану принадлежала весьма видная роль в образовании того, что когда-то называли «le mal du siёcle» – болезнью века – и что можно бы назвать проще романтическою меланхолией. К сожалению, еще не выяснено с полною точностью, что именно приходится в ней на долю Шатобриана, но, по-видимому, надо признать, что Шатобриан повлиял более Байрона и Гёте на развитие «болезни века»[197]. Он первый если не создал, то сообщил обширную популярность излюбленному романтическому типу мятежного декламатора (Вертер еще не декламатор). И не только литературными детьми Руссо, но и последователями Шатобрианова Рене были разочарованные люди и фаталисты, столь долго модные в западных литературах Лара, Чайльд Гарольд и др. до позднейших романтических героев включительно.