Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства II — V века

2. Праздновались пифийские игры, и Тимагенид объявил, что он будет играть на двойной флейте: и вот, прежде чем вступить в состязание со своими соперниками, он потихоньку вышел из толпы и стал упражняться в игре в кругу своих ближайших друзей: он то проигрывал мелодию на одной из флейт, то, сильнее напрягая дыхание, пользовался обоими стволами, то он, словно шутя, немного изменял напев и делал несколько ходов, как бы внося предварительный залог к своему выступлению, то наигрывал ту самую мелодию, которую приготовил к состязанию — ее называют напевом Афины; именно такие упражнения оживляют и совершенствуют искусство.

3. Конь может участвовать в бегах, если его выпускают на ристалище не от ясель, а после длительной подготовки; и борец скоро услышит свое имя провозглашенным на играх, если он предпочитает гимнасий пиршествам. Да и воину я советую не дожидаться войны, а упражняться во владении оружием и в мирное время. Мы видим, что и усердный землепашец ладит плуг раньше, чем зайдут Плеяды,[92] и, не дожидаясь того времени, когда они снова взойдут, точит серп, чтобы сжать ниву, как только начнется зной.

4. А тому, кто стремится овладеть искусством речи, что иное следует делать, кроме как усердно заботиться об этом? Слушал я однажды одного искушенного мужа (а искушен он был в том самом искусстве, которым и мы занимаемся), и вот его слова о нашем деле: "Речь порождается речью".

5. Потому-то, согласно аттическому сказанию, соловья и лишили языка, что он поет не всегда, а разделяет год на время молчания и время пения; поэтому и песню его называют "жалобным плачем", порицая его за то, что он, будучи уроженцем Аттики не все время занят пением. А вот лебеди в наших сказаниях посвящены Аполлону, и пение их восхваляется за то, что они никогда не перестают воспевать гимны божеству.

Речь 17 О пользе упражнений

1. Принесем прежде всего в нашем доме жертву музам; а жертва музам — речи; приступим к священнодействиям раньше всего на нашем домашнем алтаре. Таков аттический закон: прежде чем обращаться к вышним богам, участвуя в таинствах, справляемых вне стен дома, надо умилостивить их священными обрядами в самом доме. Мы имеем обычай и в разных иных делах начинать с малого и стремиться к великому. Ни один моряк не пустится сразу в открытое море, не научившись управлять своей лодкой в тихом заливе; когда же он увидит, что его судно хорошо выдерживает легкую зыбь, тогда только он становится смелее и решается спустить его на бурные волны.

2. Также усердный борец, — даже уже одержав победу на олимпийских играх и стяжав великую награду из уст глашатая элейцев, — чуть только заметит, что его силы за время отдыха немного упали, выходит на широкое поприще не ранее, чем проделает упражнения в палестре. Знаю я, что и те, кто занимается музыкой, не станут играть перед народом, собравшимся в театре, прежде чем дома разовьют гибкость руки. И флейтист не решится выйти на сцену, если он у себя дома не проверит свою флейту, и кифаред не станет играть перед народом, если на досуге не поупражняется в игре на лире.

3. Взгляни, наконец, на певчих птиц — и они сперва тоже слегка испытывают свои напевы и уж потом взлетают ввысь и с вершин деревьев льют свои песни. Так же поет свою песенку и кузнечик; и лебедь, взмахнув крыльями, готовится воспеть свой гимн Аполлону. Ни один возница не запряжет в колесницу необъезженного жеребенка, если он впоследствии хочет сделать из него коня для бегов; нет, он сперва научит его бегать без упряжи и только тогда, крепко взяв в руки узду, он направит бег коня против его соперников.

4. По этому поводу я хочу вам рассказать одну историю. Эфиопы, живущие близко к восходу солнца, — кочевники и лучники; только стрельбой из лука весь этот народ добывает себе пропитание; и войну они ведут тем же оружием; сидя верхом на слонах, они сверху мечут стрелы в своих врагов. К этим-то эфиопам и пришел Александр, миновав многие земли. Расспросив, кто из эфиопов наилучший стрелок, и узнав, как его зовут, он призвал его к себе и велел ему показать свое искусство; а тот понурился, призадумался и сказал, что для этого он хотел бы сперва поупражняться, — случилось-де так, что ему вчера целый день не пришлось стрелять. Вот сколь разумен был этот эфиоп.

5. Мне думается, и Гомер в своих песнях хочет сказать то же самое: он не заставил героя Итаки сражаться с Антиноем, самым дерзким из женихов, тотчас же после возвращения от феаков и высадки на берег с корабля; он дал ему возможность испытать свои силы в стрельбе сквозь кольца секир, и только когда Одиссей достиг успеха в этом состязании, поэт позволил ему натянуть лук, чтобы поразить Антиноя.[93]