Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

Да, жалок тот, кто скрыть своих несчастий неспособен:
Молчу, а все улика мне дела и вид супруги.
Опричь приданого — все дрянь; мужья, на мне учитесь:
Свободен я и город цел, а сам служу, как пленник.
Везде жена за мной следит, всех радостей лишает.
Пока ее я смерти жду, живу в живых, как мертвый.
Затвердила, что живу я тайно со служанкою;
Плачем, просьбами, мольбами, руганью заставила,
Чтоб ее продал я. Вот теперь, думаю,
Со сверстницами и родными говорит:
"Кто из вас в цвете лет обуздать мог бы так муженька своего
И добиться того, что старуха смогла:
Отнять у мужа своего наложницу?"
Вот о чем пойдет беседа; загрызут меня совсем[909]

!

Помимо совершенно неодинаковой привлекательности содержания и выражений в этих двух произведениях, я, по правде сказать, постоянно обращаю внимание на то, что написанное Менандром очень ясно, уместно и остроумно, Цецилий не попытался передать даже там, где он мог бы сделать это, но опустил, как совершенно не стоющее внимания, и ввел что-то шутовское; а взятое Менандром из самой сущности человеческой жизни — простое, правдивое и увлекательное-зачем-то выкинул. Вот ведь, как тот же старик-супруг, беседуя с другим стариком-соседом и жалуясь на надменность жены, говорит:

Жена моя с приданым — ведьма. Ты не знал?
Тебе не говорил я? Всем командует —
И домом и полями — всем решительно,
Клянусь я Аполлоном, зло зловредное;
Всем досаждает, а не только мне она,
Нет, еще больше сыну, дочке.

(Сосед)

Дело дрянь,
Я знаю.

А Цецилий предпочел оказаться здесь скорее смешным, чем быть в соответствии и согласии с характером выведенного лица.

Вот — как он это испортил:

(Сосед)

Жена твоя сварлива, да?

(Супруг)

Тебе-то что?

(Сосед)

А все-таки?

(Супруг)

Противно вспомнить! Стоит мне
Домой вернуться, сесть, сейчас же целовать
Безвкусно лезет.

(Сосед)

Что ж дурного? Правильно:
Чтоб все, что выпил ты вне дома, выблевал.

А вот еще отрывок из обеих комедий, из которого ясно, как надо судить о нем. Смысл этого отрывка приблизительно такой: дочь одного бедного человека была обесчещена на ночном празднестве. Отец об этом не знал, и дочь считалась девицей. После бесчестия она понесла, и в положенный срок начались роды. Верный раб, стоявший у дверей дома и не знавший ни о том, что хозяйская дочь должна родить, ни о насилии над нею, услышал стоны и плач роженицы. Он испуган, рассержен, подозревает, жалеет, горюет. Все эти душевные движения и переживания сильны и ярки в греческой комедии, а у Цецилия все это вяло и лишено всякого достоинства и прелести. Затем, когда раб узнал из расспросов о случившемся, он выступает у Менандра так:

Злосчастен трижды тот бедняк, что женится
Да и детей рожает. Безрассуден тот,
Кому поддержки нет нигде в нужде его,
И кто, когда позор его откроется,
Укрыть его от всех не может деньгами.
Но без защиты продолжает жизнь влачить
Под вечной непогодой. Доля есть ему
Во всех несчастьях, ну а в счастье доли нет.
Один вот этот горемыка — всем пример.

Посмотрим, постарался ли Цецилий приблизиться к искренности и правдивости этих слов. Вот соответствующие Менандровым стихам стихи Цецилия; слова урезаны и сшиты из трагической напыщенности:

...тот несчастный, право, человек,
Который беден и детей на нищету обрек:
Его судьбина вся всегда открыта всем.
А вот позор богатых никому не зрим.