Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

ПИРУЮЩИЕ СОФИСТЫ

ВВЕДЕНИЕ

(I, p. 1a-2a)

Афиней — отец этой книги. Он обращается в ней к Тимократу.[551] Название ее "Пирующие софисты". В ней описано, как богатый римлянин Ларенсий собирает у себя в доме самых лучших знатоков всякого рода учености. Ничто замечательное не осталось неупомянутым. В книгу вошли и рыбы, и способы их использования, и разъяснение их имен, и разные сорта овощей, и различные породы животных, и составители историй, и поэты, и философы, и музыкальные инструменты, и тысячи шуток; разговор заходит и о разнообразии чаш, и о царских сокровищах, и о размерах судов, и о многом другом, чего мне не успеть перечислить, даже если я потрачу на это целый день. И само распределение частей рассказа есть подобие роскоши пира, а составление книги напоминает приготовление к пиру[552]. Изумительный распорядитель слова, Афиней, устраивает этот столь сладостный словесный пир и, все более совершенствуясь, он, как афинские риторы, горячась во время речи, постепенно на протяжении книги становится превосходным. Участниками пира выведены софисты: Мазурий[553], толкователь законов, ревнитель всякого рода знаний, единственный поэт на пиру, не уступающий, однако, и в остальном никому, усердный энциклопедист. О чем бы ни заводил он речь, кажется, что он говорит именно о главном предмете своих занятий, настолько образован был он еще с детства. Он сочинял ямбы, по словам Афинея, ничуть не хуже любого из поэтов после Архилоха[554]. Присутствовали там и Плутарх, и Леонид Элейский, и Эмилиан Мавританский, и Зоил — самые приятные из грамматиков. Были там и философы Понтиан и Демокрит никомидиец, затмившие всех своей ученостью, был и Филадельф Птолемей, муж, не только умом постигший философию, но и претворявший ее в жизнь. Из киников присутствовал только один, он назван Кинулком[555]; не "две лихие за ним побежали собаки", как за Телемахом на площадь, а свора, гораздо большая, чем за самим Актеоном. Риторов было ничуть не меньше, чем киников. На них, как и вообще на всех, кто начинал говорить, обрушивался Ульпиан из Тира[556], за свои постоянные диспуты на улицах, во время прогулок, у книжных торговцев, в купальнях получивший кличку "Подходит, не подходит" — прозвище более выразительное, чем его собственное имя. Человек этот взял себе за правило прежде, чем отведать чего-либо, выяснять, подходит или не подходит, например, слово "пора" к обозначению части дня, слово "пьяница" к мужчине, слово "матка" к съедобной пище... Афиней, следуя Платону, придает диалогу драматическую форму. Начало у него такое: "Сам ли ты, Афиней, принимал участие в этом прекрасном собрании упомянутых здесь пирующих софистов, о котором так много говорили в городе, или ты пересказал друзьям с чужих слов?

— Да, Тимократ, я сам был там".

ПИРШЕСТВА У РАЗНЫХ НАРОДОВ

(IV, p. 147c-1481, 150b — f, 153d-154a)

Сократ Родосский в III кн. "Гражданской войны" описывает пир Клеопатры, последней царицы Египта, вступившей в брак с римским полководцем Антонием в Киликии. Когда они с Антонием встретились в Киликии, Клеопатра устроила в честь него царственное пиршество, на котором вся утварь была из золота, усыпана драгоценными камнями и изготовлена руками искусных мастеров, даже стены там были, по словам Сократа, увешаны пурпуром и парчей. Приказав расставить двенадцать триклиниев, Клеопатра позвала на пир Антония и тех, кого ему хотелось привести с собой.

При виде несметного богатства Антоний остановился как вкопанный. Клеопатра же, улыбнувшись, сказала, что все это дарит ему, и пригласила еще раз прийти на пир к ней завтра вместе с друзьями и военачальниками. Великолепие второго пира было еще более потрясающим, так что убранство первого стало казаться теперь бедным. И опять она подарила все это ему, а военачальникам позволила унести с собой ложе, на котором каждый из них возлежал; чаши и покрывала были также распределены между гостями. Когда настало время расходиться, она предоставила высшим чинам носилки и слуг, прочим же гостям — коней с серебряной сбруей. Каждому был дан в сопровождение мальчик-эфиоп с факелом. На четвертый день она купила роз на целый талант и велела усыпать пол слоем этих роз толщиною в локоть, а поверх них положить гирлянды. Историк рассказывает, что впоследствии и сам Антоний воздвиг в Афинах над театром подмостки, увитые зеленью, наподобие пещер Вакха; они увешаны были у него тимпанами, оленьими шкурами и разными другими украшениями Диониса. Лежа там с раннего утра, Антоний пьянствовал с друзьями, слушая при этом певцов, приглашенных из Италии. Поглядеть на такое зрелище собирались греки со всех концов страны. "Иногда он переходил и на акрополь, — пишет Сократ. — Все Афины освещались тогда с крыш факелами. И с тех пор он повелел, чтобы во всех городах его называли Дионисом. А император Гай, получивший прозвище Калигулы за то, что родился в лагере, не только называл себя новым Дионисом, но носил также весь народ Диониса и в таком виде занимался судопроизводстом".