Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века

Как рассказывает о нем Хамелеон Понтийский[573] в книге "О наслаждении" (эта же книга приписывается Феофрасту)[574], человек этот, желая еще и похвастаться тем, как счастливо он жил, говорил, что двадцать лет не видел ни восхода, ни захода солнца. И это было в его глазах столь велико и изумительно, что доставляло ему блаженство. По-видимому, он засыпал рано утром и пробуждался поздно вечером. То и другое вредно. Гестией же Понтийский[575] заслужил добрую славу тем, что, занятый во всякое время учением, не видел никогда ни восхода, ни захода солнца, как повествует Никий Никейский в "Диадохах". Так что же, Сципион и Цезарь не имели рабов? Имели, но блюли законы предков и вели строгую жизнь, верные гражданскому долгу. Ведь разумным людям естественно сохранять обычаи прежних времен, когда умели на войне одерживать победу и, захватывая пленных, брали себе у них и то, что находили полезным и красивым для подражания. Именно так поступали прежние римляне. Сохраняя свое, отечественное, они наряду с этим усваивали себе и те науки, которые некогда процветали у покоряемых ими народов, которым они теперь разрешали заниматься лишь бесполезными вещами, чтобы не дать им вернуть себе то, что было ими утрачено. Узнав, например, от греков о машинах и осадных орудиях, они с помощью этих оружий победили греков; финикийцев, изобретших корабельное дело, они разбили в морском сражении. Подражали они и этрускам, которые сомкнутым строем вступали в рукопашный бой, а длинный щит заимствовали они у самнитян, метательное копье — у испанцев. И все, что они взяли у разных народов, они усовершенствовали. Подражая во всем порядкам лакедемонян, они сохранили их лучше, чем те. Ныне же, отбирая для себя полезное, они перенимают от врагов и дурные привычки.

От предков они унаследовали, как говорит Посидоний, выносливость, неприхотливость в пище, невзыскательность и простоту при пользовании прочими вещами, изумительное благоговение к священному, справедливость и боязнь малейшей неправды по отношению к кому-либо. Занятием их было при этом земледелие. Свидетели тому те отечественные обряды с жертвоприношениями, которые мы совершаем. Чинно идем мы по установленному пути, несем, произносим в молитвах и совершаем при священнодействиях то, что положено, без роскоши, просто, ничего сверхнеобходимого не возлагая ни на свое тело, ни на жертвенный алтарь. Мы надеваем тогда дешевую одежду и обувь, на головах у нас — шляпы из плотного войлока овечьих шкур, сосуды берутся глиняные и медные, пища и питье в них самые простые, ибо нелепым кажется делать приношение богам из отечественных плодов, самим же пользоваться привозными; ведь то, что расходуется на нас, измеряется потребностью, богам же идут начатки. Муций Сцевола был одним из трех, не нарушавших в Риме закон Фанния. Двумя другими были Элий Туберон и Рутилий Руф[576], написавший историю своего отечества. Этот закон разрешал угощать у себя не свыше трех человек гостей, в базарные дни — не свыше пяти. Таких дней бывало три в месяц. Приправу предписывалось готовить не дороже, чем на 2,5 драхмы, копченого мяса разрешалось тратить в год на 15 талантов, овощей же и бобов для похлебки — сколько давала земля. По вине тех, кто нарушал законы и не скупился на затраты, цены повысились, и количество продуктов, которое разрешалось законом покупать, оказалось очень малым. И тогда, упомянутые выше лица, не нарушая закона, нашли удобный выход. Туберон по драхме платил за птиц тем, кто обрабатывал его собственные поля, Рутилий у своих рабов-рыбаков покупал за три обола фунт приправы, главным образом той, которая называется "тюрсион", такое название носит блюдо, приготовленное из морской собаки[577]. Подобным же способом и Муций устанавливал свои цены, договариваясь с теми, кто получал от него помощь. Из стольких тысяч людей лишь они одни не нарушали закона и не брали даже пустяковых подарков, сами со своей стороны оказывая большую помощь друзьям, питавшим любовь к знанию. Так поступать заставляло их учение Стои.