Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

(X, 223-235, 253-272, 283-337, 361-489)

223 Был поражен Клеодор[36]

стрелой из лука Париса.Это узрев, Филоктет, неистовый отпрыск Поянта.
В бешенстве лук свой схватил и голосом мощным воскликнул:
"Нынче с тобою покончу я, пес! Ужасную кару
Я над тобою свершу — ты со мной захотел поравняться?
Смогут свободно вздохнуть наконец все те, кто в сраженьях
Силы теряет; твоя в том вина! Но скоро наступит
230 Час избавленья, как только погибнет нам беды принесший".
Это промолвив, свой лук с тетивой, искусно сплетенной,
Крепко он в грудь упирает и сводит концы его; метко
Целится он острием смертоносным — ведь в старости был он
Юноше силою равен почти; тетива завизжала,
И засвистела стрела налету и — цели достигла...
253 Громко Парис застонал; от раны в нем ум помутился,
Он заметался в смятенье; но тотчас врачи подбежали,
С поля сраженья троянцы его унесли; а данайцы
К черным своим кораблям воротились; жестокую битву
Темная ночь прервала, дав отдых измученным людям;
Сон, утешитель в беде, на усталые очи спустился.
Но до зари ни на миг Парис не забылся в дремоте:
260 Муки его успокоить никто не умел; бесполезны
Были целебные средства; судьбой предназначено было
Лишь от Эноны ему получить исцеленье от раны,
Если захочет она; и Парис предсказанью поверил;
Нехотя шаг свой направил, гонимый судьбою жестокой,
К бывшей супруге своей; и с криками мрачными птицы
С горных слетались вершин, и его на пути провожали,
С левой летя стороны; но Парис, хотя их и видел,
Их не боялся ничуть; надеялся он, что напрасны
Крики зловещие их, — а они ему смерть предвещала
270 Вот наконец он пришел к многомудрой Эноне; навстречу
Толпы прислужниц сбежались, дивясь; но, Энону увидев,
Пал он с мольбой о спасенье к ногам изумленной супруги...
283 Силы от боли теряя, к ней с речью такой обратился:
"Нимфа, супруга моя непорочная, я погибаю;
Гнев свой, молю, позабудь, не карай за то, что покинул
Дом твой некогда я, против воли; но грозные Керы
К ложу Елены меня завлекли; о если бы раньше,
Лежа в объятьях твоих я с дыханьем и с жизнью расстался!
Ныне же ради бессмертных богов, обитающих в небе,
290 В память супружеских ласк и нашей исконной приязни
Будь милосердна ко мне, избавь от муки жестокой,
Средства целебные ты положи на смертельную рану.
Знаю, судьбой решено — облегчить ты можешь страданья,
Если захочешь, мои. Одна ты от гибели черной
Можешь избавить меня и можешь предать меня смерти.
Сжалься скорей надо мной! отраву стрелы ядовитой
Ты уничтожь, пока силы еще сохраняются в теле!
Черную злобу забудь, позабудь о горькой обиде,
Не допусти умереть мне жертвой судьбы беспощадной!
300 Здесь пред тобою во прахе лежу я; внемли же моленьям!
Знаешь и ты, что Мольбы — питомицы грозного Зевса;
Тех, кто с душою надменной внимать им не хочет, карают
Тотчас они, насылая на них многостонных Эринний.
О всемогущая, ныне безжалостный приговор рока
Ты от меня отврати и мое не карай неразумье!"
Так он промолвил, страдая, но мрачный свой дух не смягчила,
Гневно над ним издеваясь, ему отвечала Энона:
"Ты почему же явился ко мне? ведь меня ты покинул
В доме моем опустевшем, рыдающей в горе безумном.
310 К дочери Тиндара[37] ныне иди же, нам горе принесшей,
Радость в объятьях ее ты ищи; она ведь сильнее
Бедной супруги твоей; над ней даже старость не властна.
Стань перед ней на колени, а мне твои жалкие речи
Слышать противно, и слезы твои мне сердца не тронут.
Если от дикого зверя могла бы я силу и злобу
Взять, то, тебя растерзав, я твоей бы насытилась кровью;
Нет, не удастся тебе смягчить мое сердце мольбами;
Что ж не поможет тебе Киферея в венке ароматном?
Как это Зевс-повелитель покинул любимого зятя?[38]
320 Их о спасенье моли. От меня уходи поскорее,
Жалуйся всем, кому хочешь, богам ли блаженным, иль людям.
Даже бессмертных богов ты, безумец, повергнул в несчастье;
Птицы терзают тела их сынов[39], убитых в сраженье.
Выйди ж из дома скорей моего, возвращайся к Елене;
Ты ведь и ночью, и днем к ней одной лишь страстно стремишься,
С ней наслаждайся беседой любовной; от тяжкой болезни.
Верно, избавит тебя и несносную боль успокоит".
Речью такою его прогнала из любимого дома,
Но и судьбины своей, обезумев, она не постигла.
330 Керы ее ожидали, и вскоре за мертвым супругом
Было уйти суждено ей; так Зевсова воля решила.
В Иды дремучих трущобах Парис,.упавши на землю
332а [Возле тропы над ущельем, покорный жестокому року,]
К смерти готовился близкой и горько скорбел он душою.
Гера его увидала и сжалилась сердцем бессмертным:
С мощных Олимпа высот, из палат повелителя Зевса,
Верных прислужниц послала к Парису; Селеной[40] прекрасной
Некогда были они рождены от мощного Солнца.
— — —
361 В доме Приама Елена беседу вела, восседая
Между служанок своих. А Париса на Иде далекой
Жизнь покидала в тот миг; и его возвращенья Елене
Видеть уже не пришлось. Над мертвым, в слезах разливаясь,
Нимфы рыдали, о нем вспоминая, как был он малюткой,
Как, между ними живя, веселил их резвостью детской.
С нимфами плакали вместе и те пастухи, меж которых
Стадо он некогда пас — и вторили плачу ущелья.
Многострадальной супруге Приама о доле печальной
870 Сына ее Александра[41] пастух пришедший поведал.
Дрогнуло сердце ее, подкосилися ноги от скорби
И, зарыдавши, она такое промолвила слово:
"Умер ты, милый мой сын, и новое горе на горе
В сердце моем налегло, неизбывная скорбь; ты милее
Был мне всех прочих сынов, кроме Гектора; вместе обоих
Ныне оплакивать стану, терзая печальное сердце.
Волей блаженных богов нам великие посланы беды;
Рок с нами злое замыслил и ждут нас жестокие муки.
О, если б раньше могли умереть мы в покое и счастье!
380 Знаю я, много еще нам придется страданий изведать,
Гибель детей увидать, разрушенье родимого града.
Пламя пожаров зажгут в нем руки данайцев отважных;
Знаю, моих дочерей и невесток, и юных троянок,
Будут делить, как добычу, и гнать на позорное рабство".
Так говорила она, заливаясь слезами. Но с нею
Вместе не плакал Приам. Над могилой лишь Гектора слезы
387а [Дил он; из всех сыновей ему Гектор всего был дороже]
Был он отважен и храбр и сражался копьем за отчизну;
Смерть же Париса отцу покоя души не смутила,
Но, неустанно рыдая, стояла у тела Париса
390 Между троянок Елена; и скорбью, и гневом пылало
Сердце в груди у нее; и в мыслях она говорила:
"Муж злополучный, погиб ты! И мне, и себе, и троянцам
Горя принес ты немало! Теперь же на страшные беды
Ты покидаешь меня: впереди еще худшее горе.
О, если б Гарпиям я попала в железные когти!
Если бы вместе с тобой мне погибнуть судьба разрешила!
Ныне боги тебя покарали суровою казнью,
Мне ж, злополучной, что делать? О, как меня все презирают,
Как ненавистна я всем! Куда мне бежать, я не знаю.
400 Если к данайскому войску пойду я, они избиенью.
Верно, подвергнут меня; но могу ль я и здесь оставаться?
Рано иль поздно троянцы меня на куски растерзают;
Тело мое даже в землю зарыть ни один не захочет,
Псы меня жадно пожрут, расклюют крылатые птицы!
О, если б сжалился Рок и мне раньше послал избавленье!"
Так говорила она, не столько печалясь о муже,
Сколько безумье свое вспоминая в раскаянье горьком.
Также троянки кругом не о смерти Париса грустили,
Но вспоминали одни в тоске о родителях милых,
410 Иль о мужьях, иль о детях своих, иль о родичах близких.
Только одна лишь Энона терзалась сердечною мукой,
Но не стояла она меж троянок, их плач разделяя;
Прячась от взоров людских и в спальном покое укрывшись,
Тяжко стонала она на прежнем супружеском ложе.
В зимнюю стужу покрыты суровой корой ледяною
Скалы крутые и рощи, засыпаны снегом ущелья;
Если ж весенняя буря их теплым овеет Зефиром,
Тают и льдины, и снег, потоки с холмов низвергая.
Но на горе снеговой никогда родник не иссякнет
420 И нескончаемо он источает струю ледяную.
Так, истомленная болью, она, неустанно рыдая,
Таяла, плача о том, кто был некогда мужем любимым.
Так говорила она своему печальному сердцу:
"О как была я безумна! О жизнь моя, полная горя!
Как я любила его, злополучного, в сладкой надежде
Вместе состариться с ним и дойти до смерти порога,
Быть с ним в согласье всегда. Но боги решили иначе.
Черные Керы, зачем вы тогда же меня не убили,
В час, как решили меня разлучить с Александром навеки?
430 Все же пускай он меня при жизни покинул, но к смерти
Вместе я с ним поспешу и ближайшей зари не увижу".
Эти промолвив слова, о гибели мужа печальной
Долго она вспоминала и, слез изливая потоки,
Таяла в них, словно воск на огне, но таилась, скрывая
Горе свое от отца и прислужниц в красивых одеждах.
Этой порой, из глубин Океана возникши, на землю
Ночь поднялась, утешенье неся и покой от страданий.
Крепко родитель Эноны заснул, и заснули служанки;
Тут потихоньку она отодвинула в спальне засовы
440 И побежала из дома быстрее, чем ветра дыханье.
Так же, как в горных лесах, гонимая жгучею страстью,
Мчится телица навстречу быку в неустанном стремленье,
Мчится, не помня себя, и пастух отступает в испуге, —
Ласки его позабыла она — и могучая сила
Гонит все дальше и дальше ее по трущобам и дебрям.
Так же дорогою длинной бежала Энона, и в мыслях
Было у ней лишь одно — взойти на костер погребальный;
Даже не знала она, устала иль лет; все быстрее
Мчалась, забыв обо всем; ее гнали жестокие Керы,
450 Мощь Кифереи гнала; не боялась ни хищников диких,
Ночью бродящих, она; а прежде пред ними дрожала.
Скалы крутые в дремучем лесу ее бег не сдержали,
Не были страшны ущелья глухие, ручьи и обрывы.
С неба ее увидала Селена богиня и, вспомнив,
Как полюбила сама она милого Эндимиона,
Сердцем Энону до слез пожалела и с неба сиянье
Яркое ей пролила и дорогу ее озарила.
Горы крутые пройдя, Энона к костру прибежала;
Нимфы о мертвом Парисе рыдали, в слезах растекаясь;
460 Мощное пламя пылало, его обнимая; из леса
Много пришло пастухов и с собою большие вязанки
Веток смолистых и хворост они принесли простодушно —
Этот последний, печальный подарок владыке и другу.
Плача, стояли они у костра. Подбежавши, Энона,
Взгляда не бросив вокруг, немедля, без плача и стона,
Лик свой прекрасный и очи закрывши густым покрывалом,
Бросилась в пламя костра. Раздались напрасные вопли;
С мужем сгорела Энона. А нифмы вокруг, в изумленье
Речи вели меж собой, пораженные верной любовью,
470 И не одна среди них в своих промолвила мыслях:
"Да, злополучный Парис, зачем ты с супругой расстался,
Верно любившей тебя, и к подруге ушел ненадежной?
Тяжкое горе навлек на себя, на троянцев, на город;
Был ты безумен, забыл ты о скорбной и мудрой супруге.
Даже тебя, кто ее оскорбил, разлюбил и покинул,
Больше любила она, чем сияние светлого солнца".
Вот что подумали нифмы: тела же Эноны с Парисом
Ночь всю до самой зари на костре горящем пылали.
Вкруг пастухи в изумленье стояли; так в древнюю пору
480 Сонм аргивян удивлялся, собравшись толпою и видя,
Как обнимала Эвадна в отчаянье труп Капанея, —
Был поражен он стрелой громовой повелителя Зевса.
После того, как Энону с Парисом могучее пламя
В прах обратило обоих, над пеплом, еще неостывшим,
Чистым вином возлиянье свершили, а кости супругов
Вместе сложили в кратe’р золотой; и в холме надмогильном
Скрыв их, высокую насыпь над ними воздвигли; и рядом
Две одинаковых стелы поставили там; и доныне
Камни несут на себе рассказ о страсти и скорби.