Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

(II, 11-40)

Вырвались мы, наконец, из тумана, скрывавшего море,

И на широкий простор вышли из гавани Пиз.
Гладь улыбалась морская, колышась под солнца лучами,
Воду корабль бороздил, тихо шептала волна.
Вот и хребта Апеннин показались крутые отроги,
Где об отвесный утес волны Фетида дробит.
Если б владычицу мира, Италию, взором окинуть
Кто-нибудь мог, и ее видеть очами ума,
Сходство он в ней бы нашел с листком извилистым дуба[276],
Только с обеих сторон вогнута глубже она.
Тысячу тысяч шагов[277], в длину измеряя, положишь
Ты от Лигурских краев вплоть до сиканской волны.
В сушу глубоко проникли, в нее заливы врезая,
Буйный тирренский прибой и Адриатики мощь.
Там же, где ближе всего друг к другу моря подступают, —
Тысяч шагов в ширину разве что тридцать да сто[278].
Горы к обоим морям свои посылают отроги —
Там зарождается день, здесь он нисходит ко сну.
Там, в обиталище Эос, бушует Далматское море,
Здесь голубая волна бьет об этрусский утес.
Если создался весь мир по какой-то мысли разумной,
Если строенье его — дело божественных рук,
То Апеннинский хребет поставлен, как страж для латинян:
Замкнуты входы в их край гор недоступной тропой.
Северных грозных врагов опасалась природа и Альпам
В помощь воздвигла она новый гористый оплот.
Так же, как в теле она оградила источники жизни,
Все, что ценила она, плотным укрывши щитом.
Так искони она Рим обнесла многократной стеною:
Был под охраной богов даже несозданный Рим.

ДИСТИХИ "KATOHA"

Уже в греческой литературе создалась особая литературная форма — "гномы", краткие моральные сентенции в стихотворной форме, по большей части в одном или нескольких элегических дистихах. В латинской литературе этот жанр представлен сборником дистихов, дающих ясное представление о моральных взглядах среднего обывателя в поздней империи. Имя Катона присоединено к сборнику произвольно, по-видимому, ввиду того, что имя обоих Катонов (позднее время уже ясно не различало их) стало ходячим обозначением для строгого моралиста.

Точно определить время составления сборника не удалось, но известно, что в IV в. н. э. он уже существовал. Хотя предписания христианской морали в нем ничуть не отразились, он пользовался большим успехом в средневековых школах и дошел до нас не только во множестве латинских рукописей, но и в переводах на старофранцузский, древнеанглийский и другие языки и даже малоизвестные диалекты.

Сборник разделен на четыре книги (в двух рукописях имеется еще "Приложение"), но по содержанию дистихи не сгруппированы; общие мысли о мире, жизни и смерти даны вперемежку с чисто практическими сентенциями. Отличительное качество всего сборника — скептицизм, рационализм и сухая мораль житейского благоразумия.

ДИСТИХИ

I. ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, СУДЬБА