Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

Смерть, что мне делать с тобой? Ты щадить никого не умеешь.
Чуждо веселье тебе, шутки тебе не милы;
Я же ими как раз стяжал всемирную славу,
Ими я дом приобрел, ими и в ценз был внесен.
Был я веселым всегда — в нашем мире, и шатком и лживом,
Много ль ты проку найдешь, если веселье отнять?
Только войду я — и разом утихнет гневная распря,
Слово скажу я — и вот скорбь рассмеялась уже.
Гложут иного заботы — при мне они жечь перестанут,
И ненадежной судьбе он не поддастся тогда.
Тот, кто со мною бывал, не страшился угрозы и кары,
Счастлив и светел ему каждый и день был и час.
Был я движеньем и словом, трагической длинной одеждой
Каждому мил — ведь я знал средства, чтоб грусть разогнать
Как я умел передать наружность, повадки и речи!
Словно в язык мой и рот сотня вселилась людей.
Даже тому, чье обличье умел я искусно удвоить,
Мнилось, как будто в моем сам он явился лице.
Часто я женщин дразнил, подражая их женским ухваткам, —
Видят, краснеют, молчат — будто отнялся язык.
Ныне же образы всех, кто в теле моем обитали,
Сгинули вместе со мной в черный погибели день.
Вот почему обращаюсь я сам с печальной мольбою
К тем, кто на камне моем здесь эту надпись прочтет:
"Был ты веселым, Виталис, — скажите, с грустью вздохнувши, —
Пусть же даруют тебе боги такую ж судьбу!"

ПОЭТЫ "ЛАТИНСКОЙ АНТОЛОГИИ"

Заглавие этого раздела — условное. Античность не оставила нам такого полного и систематизированного свода латинской "легкой" поэзии", каким в греческой литературе является известная Палатинская Антология. Латинские эпиграммы, рассеянные по множеству рукописных сборников, были собраны воедино лишь учеными нового времени. Это собрание и принято называть "Латинской антологией". Ядро ее образует так называемый Салмазиевский сборник — открытая в 1615 г. французским филологом Клавдием Салмазием неполная копия обширного свода мелких стихотворений, составленного в начале VI в. н. э. в Африке, при дворе вандальских королей. В значительной части этот сборник состоит из стихов африканских поэтов вандальского времени во главе с талантливым версификатором Луксорием. Но в нем немало также произведений предшествующих веков. Впрочем, датировка отдельных стихотворений Антологии сплошь и рядом представляет непреодолимые трудности.

Эпиграмма была едва ли не самым популярным поэтическим жанром античности. Малый объем, привычные темы и приемы, а также превосходные образцы в греческой поэзии способствовали широкому распространению эпиграмматического творчества. Поэтому эпиграмма быстро стала достоянием дилетантов, имена которых не сохранились в истории литературы. Отсюда обилие безымянных произведений в Антологии. Но даже наличие имени автора редко что-нибудь дает для понимания стихотворений. Так, мы знаем, что поэт Анний Флор был придворным императора Адриана, обменивался с ним шутливыми стишками; может быть, этот Флор и историк Флор являются одним и тем же лицом. Поэт Тибериан, вероятно, тождествен с Тиберианом, крупным провинциальным чиновником, который в 335 г. был наместником Галлии. "Брату Пентадию" посвятил одно из своих сочинений знаменитый Лактанций, христианский писатель конца III — начала IV в. н. э., но нет уверенности, что этот Пентадий и поэт Антологии — одно и то же лицо. Странствующим ритором был Веспа, учеными грамматиками — Симфосий и "Двенадцать мудрецов" с их звучными именами. Вот все, что мы знаем о представленных здесь поэтах. Тукциан, Региан, Модестин, Сульпиций Луперк и многие другие остаются для нас только именами.