Памятники русской архитектуры и монументального зодчества

Конечно, композиция гостиной первой трети XIX в. определяется характером художественного развития интерьера усадеб дворцового типа. Расположение дверных проемов на одной оси объясняется тем, что анфилады давали «возможность создавать впечатление непрерывности пространства и иллюзорно увеличивать небольшую, по сути дела, площадь дома»[251]; во-вторых, принципам классицизма соответствовали тонко и точно проработанная симметрия композиции гостиной, а также ее статичность.

Симметричная с «глухой» стеной гостиная становится настолько типичной, что почти канонизировались основные детали убранства и их положение в интерьере: у стены против окон всегда устанавливали диван, в простенках между окнами помещались зеркала с подзеркальниками, и т. д.[252]

К этому времени роль гостиной в интерьере существенно возросла. «Гостиная рядом с залом. Наиболее украшенная комната...» — отмечает автор руководства по архитектуре 1839 г.[253]

В заключение хочется еще отметить ряд непременных особенностей помещений (в том числе и гостиных) многих усадебных домов первой трети XIX в. Это совершенство пропорций, своеобразная завершенность каждого помещения, поразительное чувство меры и рождающееся в них удивительное ощущение покоя[254].

При сравнении эволюции пространственной организации зала и гостиных обнаруживаются некоторые общие черты.

Как мы видели, особенностью композиции залов раннего классицизма оказывается прежде всего ее пластичный характер, который создается и частым ритмом глубоких оконных проемов, и рельефно выступающими печами (или каминами), и колоннами, и балконами, и нишами и т. д. Композиция строится так, что притягивающим центром становится главная композиционная стена, в решении которой используются объемные живописные детали, создающие богатую подвижную игру света и тени. Другими словами, в пространственной организации залов усадебных домов раннего классицизма утверждаются черты, присущие барочной архитектуре. То же явление можно видеть в гостиных раннего классицизма, в их «раскрытости», способствующей свободному перетеканию пространства.

В зрелом классицизме барочным залам и гостиным противопоставляются принципиально иные по стилю. Ясные прямолинейные границы, спокойные гладкие поверхности, замкнутость и статичность пространства характеризуют новую — классическую — концепцию архитектуры. В зрелом классицизме те и другие — барочные и классические — встречаются примерно равномерно, хотя классическая тенденция становится все более ощутимой. В поздний период залы и гостиные получают почти исключительно классическую трактовку.

Заметим также, что в залах и гостиных усадебных домов середины XVIII в., непосредственно предшествовавших усадебным домам классицизма, ни о каких барочных чертах интерьера говорить не приходится.

Описанный характер эволюции пространственной организации зала и гостиной классицизма, в том числе зарождение в раннем классицизме барочных черт, выдвигает новую проблему — соотношения, взаимодействия стилевых категорий в рассматриваемых объектах. Но для решения такой задачи необходимо проанализировать усадебную архитектуру классицизма во всех ее проявлениях.

Неизвестная постройка В. И. Баженова в Белозерске В. П. Выголов

В 1951 г. И. Э. Грабарь опубликовал план неизвестного храма из альбома XVIII в., находившегося тогда в Музее Академии архитектуры[255]. На чертеже представлено оригинальное здание красивого рисунка, в котором преобладают закругленные формы. Своеобразное и одновременно превосходно выполненное планировочное решение позволило И. Э. Грабарю безоговорочно приписать чертеж творчеству замечательного русского зодчего. «Несомненно, Баженову,— писал он,— принадлежит чудесный по замыслу и выполнению план неизвестной церкви базиликального типа с трапезной, разделенной на три овала, с двумя овальными приделами по сторонам овально-купольного пространства»[256]. Однако, что это была за церковь, была ли она построена или осталась только на «бумаге» в виде чертежа и какое действительно имеет отношение к творчеству В. И. Баженова — все эти вопросы так и оставались невыясненными.

Благодаря счастливой находке нами памятника, который оказался тождественным опубликованному чертежу, теперь можно ответить на большинство из поставленных вопросов.