Памятники средневековой латинской литературы IV-IX веков

«История» Нитхарда не простая хроника современных событий, это в какой-то мере опыт истории политической. Автор ее, очевидец и участник событий, не только излагает события, но пытается их оценивать, вскрывать их причины. Естественно, его анализ событий, при недостатке исторической перспективы, носит самый поверхностный характер. Общественное положение Нитхарда как приближенного и полководца Карла Лысого понятным образом ограничило объективность рассказа о междоусобной войне, тенденциозного и иной раз противоречивого: автор явно пристрастен к одной из сторон и предубежден против другой. Наделив Карла и Людовика всеми добродетелями, — они благородны и красивы, щедры и рассудительны, добры и храбры — он, в своем стремлении обвинить Лотаря перед потомством, рисует его чрезмерно честолюбивым, вероломным, корыстолюбивым, лицемерным. В «Истории» нетрудно уловить политическую тенденцию осуждения современности и восхваления прошлого. Вся она проникнута пессимистическим настроением, особенно остро ощущаемым в заключительной главе, где Нитхард размышляет о связи природных явлений с моральным состоянием общества: в стихийных бедствиях он видит справедливую кару бога за человеческое безумие, развращенность, эгоизм, подтверждая это тем, что в счастливое время Карла Великого царили мир и согласие, изобилие и радость, и стихии были благосклонны к человеку, — теперь же, в смутное и суровое время вражды, раздоров и бедствий, стихии к ним враждебны. Такое противопоставление славного прошлого безнадежному настоящему логически завершает мысли автора, крупицами раскиданные по всему сочинению.

«История» написана языком простым и безыскусственным, изложение ее ясно и кратко. Ход повествования изредка нарушается небольшими отступлениями, содержащими ассоциативные воспоминания, пояснения, а то и просто сообщения о каких-то природных явлениях.

Для нас сочинение Нитхарда представляет ценность как источник для знакомства с франкской историей 830—843 гг., с деталями быта и социальными отношениями этого времени. Кроме того, в нем сохранены подлинные тексты страсбургской присяги на романском и тевтонском языках — древнейшие образцы выделяющихся в середине IX в. национальных языков, французского и немецкого.

ЧЕТЫРЕ КНИГИ „ИСТОРИИ“

[БИТВА ПРИ ФОНТЕНУА]

II. 10. Лотарь[438] отверг эти предложения[439], словно бы ничего не стоящие, сообщив через послов, что не желает ничего, кроме битвы, и тотчас двинулся в путь навстречу Пипину[440], который шел к нему из Аквитании. Когда Людовик и его приверженцы узнали об этом, то сильно обеспокоились, — ведь были они крайне утомлены как длительностью пути[441], так и борьбой и различными трудностями, особенно же нехваткой лошадей, — но все же, несмотря на это и опасаясь, как бы не оставить своим потомкам недостойного воспоминания, покинув брата[442] без помощи, предпочли они, во избежание этого, лучше претерпеть всяческие бедствия, даже, если понадобится, умереть, чем лишиться славы непобедимых. Вот почему, по духовному своему благородству, преодолели они усталость и, ободрив друг друга, повеселевшие, форсированным маршем пошли вперед, чтобы быстро нагнать Лотаря.

И вот неожиданно возле города Алциодора[443] оба войска оказались на виду друг у друга. Лотарь, боясь как бы его братья не вздумали ненароком напасть на него тотчас же, несколько выдвинулся с войском из лагеря. Заметив эти его действия, братья оставили часть войска устраивать лагерь, а другую взяли с собой и без промедления выступили ему навстречу. С обеих сторон были отправлены послы и заключено на ночь перемирие.

Лагери отстояли один от другого приблизительно на три мили и были разделены небольшим болотом и лесом, вследствие чего подступ к тому и другому с противолежащей стороны был нелегким. Вот почему на рассвете Людовик и Карл отправили послов к Лотарю и велели сказать ему, что они очень огорчены тем, что он отвергает мир и настаивает на битве; но раз он этого хочет, пусть это и произойдет, если уж суждено тому быть, без всякого обмана. И притом пусть сначала будут соблюдены посты и прочтены молитвы, а затем, если кто пожелает перейти на другую сторону, следует назначить ему время и место для перехода, чтобы, таким образом, устранив всякое препятствие с той и другой стороны, можно было без всякого обмана и хитрости вступить в битву. И если он хочет, послы должны будут подтвердить это клятвенно, если же нет — они все равно должны просить его согласиться и дать клятву. Но Лотарь, по своему обыкновению, обещал ответить через своих послов и как только послы братьев ушли, он тотчас увел свое войско навстречу [Пипину] и направился к месту, называемому Фонтанет[444], чтобы там разбить лагерь. В тот же самый день и братья поспешили вслед за Лотарем, нагнали его и расположились лагерем возле селения, называемого Гавриаком[445].