Памятники Византийской литературы IX-XV веков

Итак, дочерей у Михаила было две, было у него еще и два сына: Андроник — царь и Мануил — деспот. Андроника очень любил его дед, царь Андроник [498]. Привязанность к внуку была такой сильной, что всех своих первородных и непервородных сыновей, дочерей и потомков дед ставил на второе и третье место после Андроника и променял бы их всех на него одного. Он любил в нем надежного наследника своей власти, благородство ума, внешнюю красоту, любил его, возможно, и за одно с ним имя. По его настоянию внук жил при нем, воспитывался по–царски, и дед, гордясь и радуясь, непрестанно наблюдал за ним, днем и ночью.

Когда же младший Андроник пришел в юношеский возраст и природа властно потребовала себе наслаждений и свободы, тем более, что Андроник обладал и царским саном и цветущей молодостью, тогда сверстники начали без труда увлекать его на все те дела, какие любят затевать умы бесстыжие и своенравные. Сперва его заманивали на прогулки, в театры, на псовую охоту, а затем и в ночные похождения, царю уже вовсе непристойные. На все это ему нужны были немалые деньги, которые трудно было доставать, потому что царь–дед отпускал ему дневное пропитание мерой и весом и тут не на что было роскошествовать и тешить свое честолюбие. Андроник, таким образом, стал искать дружбы с латинянами, жившими в Галате [499], с богачами по преимуществу. Занятый поиском денег, беря займы и запутываясь в долгах, он размышлял и обдумывал, как бы тайно убежать на чужую сторону. Ведь он видел, что дед его Андроник правит долго, знал, что царский престол перейдет после деда к его отцу — царю Михаилу и сам уже не надеялся быть когда–либо самодержцем. Жажда власти лишала его покоя, и это было нетерпение, по своему благородное, все росшее со временем. Он не желал уже, как дитя, подчиняться отцу и матери, словно педагогу, ему не хотелось, как ребенку, вечно следовать чужой воле. Он добивался самостоятельности, как царь, и богатств, чтобы и самому издерживать на себя и других одаривать, как одаривает царь своих подданных. Он понимал, что пока живы дед и отец, ему не видать этого и подумывал поэтому о других странах: ему грезились то Армения, его материнское наследие, то Пелопоннес, то Лесбос, Лемнос и другие острова Эгейского моря. Об этих слухах тайно сообщалось и отцу его и деду, и то один, то другой незаметно чинили ему помехи.

Не стану говорить о всех его проделках, расскажу лишь один случай: Андроник как–то раз ночью пошел к одной знатной женщине, гетере нравом. У этой женщины был любовник, к которому она благоволила, прелестный юноша, красивый, как Адонис. Ревнуя ее, царь Андроник расставлял вокруг ее дома засаду из стрелков и меченосцев. Так вот в эту ночь случилось, что деспот [Мануил] искал своего брата–царя и ненароком проезжал мимо дома гетеры, а царские дозорные, увидав торопливо едущего человека, не разглядели в темноте, кто это, приняли его за любовника гетеры, метнули тучу стрел и ранили его насмерть. Когда Мануил упал с лошади, они сбежались к нему, опознали и уже чуть живого на руках отнесли во дворец. Царя–деда, которому все стало известно на следующий день, это привело в страшное раздражение, и не только само событие, но и то, что прозревал его ум в будущем. А разве передашь, что творилось с царем Михаилом, когда деспот Мануил умер и весть о том дошла до Фессалоник? Больнее любой стрелы поразил этот удар сердце Михаила, и неотступные горькие думы ввергли его в тяжелую болезнь, которая в скорости отняла у него жизнь. Старого же царя Андроника охватили такие вихри и волны мыслей, такая сумятица вторглась во все его дела, что с этим не сравнится ничто прежде бывшее….

3. Сын царя Андроника от первой жены, венгерки, деспот Константин был женат сначала на девице — дочери протовестиария [500] Музалона. Она была бездетна и, прожив с ним долгие годы, умерла. От тайной связи с ее служанкой, красавицей Кафарой, у деспота родился сын, которого он назвал Михаилом Кафаром. На первых порах Константин не выносил самого вида этого ребенка, питал к нему отвращение и ненависть и приказывал держать подальше от себя. Повинна в этом была новая, более сильная и требовательная любовь, которая неожиданно вытеснила и сломила его привязанность к Кафаре, матери мальчика.