Памятники Византийской литературы IX-XV веков

Жил знатный некогда эмир  [163]

, богатством окруженный,Известный мудростью своей и высшею отвагой.
Не черный был, как эфиоп  [164], но светлый и прекрасный,
Как подобало, бороду курчавую носил он;
Густые брови у него тянулись, как витые,
И взгляд живой и радостный, наполненный любовью,
Светился на лице его, с цветущей розой схожем.
Соперничал сложеньем он со стройным кипарисом,
И если видел кто его — уподоблял картине  [165].
Еще был наделен Эмир неодолимой силой,
И с хищниками дикими привык вести сраженья, —
Так пробовал отвагу он, и доблести чудесной,
И славным подвигам его вокруг дивились люди.
Прославился он в молодости грозными делами,
Богатством возвеличившись и храбростью безмерной.
Стал войско вербовать себе из турок, дилебитов  [166],
Арабов лучших выбирал и троглодитов  [167] пеших,
Из тысячи гулабиев [168] набрал себе он свиту
И всех, кто у него служил, вознаграждал достойно.
Напал он на Романию  [169], пылая жаждой боя,
Завоевал в сражениях окрестности Иракла [170],
Разрушил много городов, в пустыни превратил их,
Несметное число людей он пленниками сделал, —
Случилось так, что земли их остались без защиты,
А все защитники страны стояли на границах.
В победном шествии своем препятствий не встречая,
Он в Каппадокию вступил, минуя Харсиану [171],
И вот во всеоружии напал на дом стратига  [172].
Кто в силах участь описать, что этот дом постигла?
Все домочадцы страшному подверглись избиенью,
Богатства много захватил, весь дом опустошил он
И девушку увел с собой красы необычайной —
Стратига дочь она была и чистоту хранила.
Что ж до стратига самого, то он был в дальней ссылке,
А братья этой девушки стояли на границах.
Но мать ее избегла рук язычников [173] и тотчас
Послала сыновьям письмо, все горе описала:
Как подошли язычники, как девушку забрали,
Как разлучилась с дорогой, как беды одолели,
И в заключенье, сетуя, прибавила к посланью:
«О, пожалейте вашу мать, любимейшие дети,
Душой моей владеет скорбь, и к смерти я взываю.
Любовь к сестре своей родной не смеете забыть вы,
Сестру и мать освободить скорее поспешите —
Ее — от рабства горького, меня — от близкой смерти.
Молю вас всем пожертвовать — лишь бы помочь любимой,
Для блага собственной сестры не пожалейте жизни!
Пусть сострадание к судьбе несчастной вас охватит,
И выступайте в путь скорей, свободу ей несите,
Не то увидите, как мать умрет, дитя утратив,
А вас самих проклятие родителей постигнет
За то, что отказались внять призывам материнским».
А сыновья — все пятеро, — слова услышав эти,
Со вздохами глубокими, и слезы проливая,
Друг друга стали побуждать скорее в путь пуститься
И говорили так: «Пойдем, погибнем за родную!»
Вот сели на коней они и двинулись в дорогу,
А небольшой отряд бойцов скакал за ними следом.
Не освежались сном они и, полные заботы,
Немного дней проехали и лагерь увидали
В ущелье диком — прозвано оно Непроходимым [174].
Не доезжая, спешились они, достигнув стражи,
И отдали письмо свое, о милости прошенье,
И повелел эмир тогда к себе доставить братьев.
На троне восседал эмир, на золотом, высоком,
Стоял тот трон перед шатром, внушая людям трепет,
И грозных воинов толпа владыку окружала;
Приблизились просители, и стал эмир их слушать.
И обратились вслед за тем к эмиру со слезами:
«Эмир, слуга всевышнего и Сирии владыка!
Да сможешь ты прибыть в Панорм [175], мечеть увидеть сможешь,
Да сможешь преклониться ты перед висящим камнем
И счастья удостоишься гробницу зреть пророка! [176]
Пусть до ушей твоих теперь дойдет мольба святая:
Красавицу похитил ты, сестру родную нашу,
Продать ее нам согласись, всевышнего служитель,
Дадим тебе мы за нее богатства, сколько хочешь.
По дочери единственной отец горюет тяжко,
И мать готова умереть, страдая от разлуки;
И вот к сестре своей полны любовью безграничной
Мы все друг другу поклялись торжественною клятвой,
Что принесем свободу ей или простимся с жизнью».
И подивился тут эмир отважной этой речи.
Решил узнать он, истинно ль так мужественны братья,
И произнес, на речи их спокойно отвечая
(Ибо ромейским языком владел он превосходно):
«Стремитесь если вы сестре родной вернуть свободу,
То изберите одного, кто всех других отважней,
И скакунов своих тогда мы оседлаем оба,
В единоборство с ним вступлю — пускай борьба решает:
Победу если одержу, то станете рабами,
А если он одержит верх, то лишних слов не тратя,
Возьмете вы свою сестру, не потерпев убытка,
А с ней и пленников других, — найдете их немало.
Не соглашусь иначе дать я узнице свободу,
Хоть всей Романии взамен предложите богатства.
Идите же, подумайте, что больше вам подходит».