Памятники Византийской литературы IX-XV веков

О красоте же Клеандра мы можем узнать только по намекам в разговоре его с Хариклом (II, 148–160), но все–таки несомненно, что красота Клеандра не поражает ни вождя парфян, ни его супругу так, как поражает их женственная прелесть Харикла (IV, 101):

Превосходил он всех плененных узников,
Он был прекрасней всех прекрасных юношей.

Но вот в дальнейшем ходе повести мы все время видим, что своей душевной красотой мужественный Клеандр превосходит впечатлительного, но далеко не мужественного Харикла. Будучи вместе с Хариклом в темнице, Клеандр утешает его и ободряет (I–II), беду Харикла он переживает, как свою собственную (VI, 132); а когда оба друга находят наконец Дросиллу после ее падения с крутой горы на морской берег, Клеандр от всей души радуется счастью Харикла (VII). Что же касается душевной характеристики Харикла, то она лучше всего сделана в стихах 1–182 книги VIII, заключенной словами Дросиллы:

Но ты, Харикл мой, — возразила девушка, —
Ты не Дросиллу, но Эрота властного
Усладу помнишь и хранишь в душе своей.

Из характеристик второстепенных лиц повести Никиты Евгениана наиболее яркой является характеристика деревенской старушки Мариллиды, приютившей Дросиллу. Мариллида едва ли не самый живой образ последней и самой лучшей части всей повести.

В заключение надо сказать об одной особенности, присущей повести Никиты Евгениана так же, как и другим греческим романам и, в частности, роману современника Никиты Евгениана, Феодора Продрома. Это — введение в текст многочисленных реминисценций из античных и византийских авторов. У Никиты Евгениана эти реминисценции — часто в свободной переделке — восходят и к Феокриту, и к анакреонтикам, и к поздним греческим эпиграммам, особенно к эпиграммам Павла Силенциария. Встречаются и однородные с другими романистами описания, как, например, описание источника и фонтана в стихах 91–104 книги I, очень сходное с описанием в первой книге повести Евматия Макремволита.

Язык повести близок к греческому классическому языку, а стихотворный размер ее — ямбический триметр с некоторыми принятыми у византийцев особенностями, не нарушающими, впрочем, требований классического триметра. Это, конечно, дань архаистическим византийским традициям, которым уже не следует в своем романе Константин Манасси.

На русский язык «Повесть о Дросилле и Харикле» полностью переведена Ф. А. Петровским и издана вместе со статьей А. Д. Алексидзе в серии «Литературные памятники» Академии наук СССР. Стихотворного перевода на другие языки нет.

ПОВЕСТЬ О ДРОСИЛЛЕ И ХАРИКЛЕ [399]

ОПИСАНИЕ ДРОСИЛЛЫ ( , 116–158 )