Памятное

Вечеринка-фуршет в «Новым мире», откуда шуточно я вынесла утешение на все времена. Ира Сурат подошла ко мне с провокационным сообщением: «Одна моя знакомая сказала мне: Посмотри, с какой умопомрачительной красавицей монголоидного типа беседует твой Сережа (Бочаров)?!». Несмотря на всю фантастичность этого впечатления, не более справедливого, чем монголоидность моего лица, во дни уныния и тягостных раздумий по поводу себя я тешила себя этим ирреализмом.

29 декабря

Премиальная С. Алексиевич из-за кордона, где ее издают и переиздают, выступила по радиостанции «Свобода» с таким самоопределением: «Для меня как для художника, художника III тысячелетия…»

2004

4 февраля

Сейчас за постным столом смотрела-слушала по ТВ передачу «Плоды просвещения», посвященную Андрею Платонову с участием А. Битова и других.

Сколько, на мой взгляд, велеречивого толкования этого писателя, пусть сильного пером и народным чувством, но нарочито косноязычного, большими порциями для чтения утомительного, возводимого чуть ли не ранг Пушкина. И притом нет ни намека на его неразбериху в добре и зле, в неестественности сочетания ласковости с какой-то потаенной кровожадностью. И неэтично, и не эстетично.

21 февраля, суббота

Умер Сережа, в Ирин день рождения, когда мы трапезничали, ничего не предчувствуя. Между тем, много месяцев во время его тяжелой болезни постоянно молились о его выздоровлении. Ира с тех пор стала переносить свой праздник на День своего Ангела. В эти последние февральские дни его уход ощущался мною как-то отвлеченно, именно потому, что я была целиком занята им, писала о нем (некрологи в газеты), начала составлять сборник «In memoriam». Эти занятия мне были очень трудны, потому что слишком ответственны, но они же этим заслоняли чувство утраты. Но сейчас оно соединяясь с переживаниями о кончине Феликса (Гальцева), человека и художника особенного, чрезвычайно одаренного, который неотступно присутствует в моей памяти и укорах моей совести.

14 марта

Ира – мой единственный метафизический собеседник. Был Сережа, он подхватывал мысль, но часто вел ее в свою, очень перспективную сторону. Без Иры я была бы одиноким странником по философским чащам. Но вот Бог послал!

Из воспоминаний недавнего: когда я решила издать сборник памяти Аверинцева (In memoriam), дирекция ИНИОНа, у которой план выпуска расписан по часам, благородно откликнулась на это. (Вот она какая у нас!) 19 мая в РГГУ была на вечере памяти Аверинцева, организованном Мандельштамовским обществом (т.е. П. Нерлером). Г. Померанц затеял не совсем уместный разбор несогласий с покойным по поводу недооценки им Востока. Ведь и сам «средиземноморский почвенник» Аверинцев признавался, что все, что за Уральским хребтом его не очень волнует. Слушать, кроме, как запомнилось, Ярхо, фактически было нечего, а, может быть, и по акустическим причинам, из-за плохой слышимости. А вот показанный короткий фильм, где Сережа читает стихи Мандельштама, без слез был непереносим. Воскрес такой знакомый, родной образ.

При редактировании сборника о Сереже я хотела скорректировать с Ниной Владимировной Брагинской первую фразу статьи. Она сказала мне: «Да, не ломайте Вы голову! Ничего страшного, и так все хорошо». Я инстинктивно, вдруг осознав правду высказанного, печально ответила: «Я всегда занимаюсь этим. Это моя профессия». А ведь и вправду: языков я не знаю, всех остальных предметов тоже – ни истории, ни литературы, не говоря о естественно-научных сферах (хотя в школьные годы увлекалась астрономией, вела наблюдения за метеорами в обсерватории на границе с Турцией и пр.). Но одно занятие у меня всегда было – ломать себе голову…

25 сентября

Н.В. Котрелев, известный филолог, в разговоре о готовившейся мною для энциклопедии «Русские писатели. 1800–1917» статье «Владимир Соловьев» сказал, что у него, Котрелева, по отношению к В.С. «3 500 позиций». «Куда мне с Вами тягаться! У меня только одна позиция, что в философии, и не только, “отец наш” – Владимир Соловьёв».

2 ноября

Уезжает Саша (Столяров) иконописец, мой ближний и далекий друг, в свою и мою Германию, чтобы воскрешать забытых немцами их древних святых. Всегда приезжает с ворохом всяческой изысканной еды и сосудами рейнского вина. А главное, с такими лестными для меня отзывами о моих писаниях. Вспоминал давний (но в общем типичный) скандал в редакции «Ф.Э.» вокруг статьи о Вл. Соловьёве (Саша был свидетелем по телефону), битву между мной и зав. философской редакцией за честь нашего национального мыслителя, в которой своими рецензиями помогал нам Коля Розин из КЛЭ. Зав. редакции обвинял нас с Колей в иезуитстве, обмане, игнорировании его замечаний и т.п. при подготовке и сдаче статьи в набор (что в общем не расходилось с действительностью).

2005

22 февраля