Пампа блюз

— Что, по-твоему, я должен сделать? — спрашивает он. И театрально разводит руками. — Если я задам ей прямой вопрос, она будет все отрицать. А доказательств у нас нет. Ну, а если это не она, значит, она обидится и завтра же уедет.

— А кто тогда, если не она?

Масловецки только молчит в ответ. Я разворачиваюсь и поднимаюсь вверх по лестнице. При каждом шаге отдает в голову.

— Эй, подожди! — кричит Масловецки.

Я его не слушаю, преодолеваю последние несколько ступенек и бегу по коридору. У комнаты Лены я останавливаюсь и барабаню в дверь кулаком.

— Что ты делаешь?

Масловецки хватает меня за плечи и оттаскивает назад.

— Не надо!

Только я собираюсь достойно ответить ему, как дверь в ванную открывается и в коридоре появляется Лена. На ногах у нее резиновые тапочки, она одета в красные спортивные штаны «Адидас» и белую футболку с надписью «PEAK PERFORMANCE». На шее у нее — полотенце, волосы мокрые. Она удивленно смотрит на нас, а потом улыбается.

— Вы ко мне?

Я не могу сказать ни слова.

Масловецки наконец отпускает меня и откашливается.

— Мы зашли проверить, все ли в порядке.

— Все прекрасно, — отвечает Лена, закрывает дверь ванной и подходит к нам. — Я как раз приняла душ по полной программе. Просто замечательно.

Она пахнет яблоком и ванилью и смотрит на нас сияющим взглядом.

— Так вы были в душе, да?

Вопрос явно позабавил Лену.

— Да, — отвечает она.

Только сейчас я замечаю, что болячка над ее верхней губой куда-то исчезла. Если бы я не был так зол, то сейчас наверняка представил бы себе, как целую розоватый след, едва заметный на ее чуть загорелой коже.

— Значит, с горячей водой не было проблем? — спрашивает Масловецки. — Просто у нас иногда с ней перебои.

— Сегодня не было, — говорит Лена, вытирая волосы полотенцем. — Я мылась не меньше чем полчаса.

— Полчаса, — повторяет за ней Масловецки и тычет меня локтем в бок.

— Надеюсь, для вас вода еще осталась.

Лена достает из кармана ключ от номера.

Масловецки оттаскивает меня в сторону, чтобы пропустить Лену к двери.

— Не беспокойтесь. Бойлер у нас очень большой.

Лена поворачивает ключ в двери.

— Ну, тогда до завтра.

Она одаривает нас последней фальшивой улыбкой, заходит в номер и закрывает дверь. Словно чтобы показать нам, что сегодня она хочет побыть одна, Лена с шумом запирает Дверь.

Верхний свет автоматически выключается.

Масловецки обеими руками толкает меня вперед по темному коридору.

— Видишь? Это не она! — говорит он, когда мы отходим на достаточное расстояние от комнаты.

— Конечно, она! — кричу я.

Масловецки с такой силой напирает на меня, что я спотыкаюсь.

— Тише ты! — шипит он.

Мы поднимаемся по лестнице на последний этаж.

— Да не была она в душе! Она просто волосы намочила! На такое хватит полминуты!

— Давай сначала выясним, пропало ли что-нибудь. Масловецки заходит в свою квартиру и включает свет. Масловецки круглый год носит светлую одежду, а вот что касается мебели, тут у него совсем другие предпочтения. Доминанта его гостиной — большой диван и два кресла из черной кожи. Между окнами стоит старый шкаф из темного дерева, у стены напротив — перекликающийся с ним по цвету комод. На дубовом полу постелены два персидских ковра в темно-красных тонах. Даже картины на стенах мрачные. На одной изображен темный лес, на другой — ночной пейзаж.

Масловецки открывает ящики комода и маленького приставного столика. Потом он заглядывает в шкаф и в деревянный ящик рядом с диваном.

— Все на месте, — констатирует он. В кабинете он включает настольную лампу, проверяет ящики шкафа с документами и окидывает взглядом книжные полки.

— Тут тоже все в порядке.

Он идет в ванную и едва не запинается о деревяшку, которую я бросил на коврике. Он наклоняется и поднимает ее.

— Это я прихватил с собой, — говорю я.

— Понимаю.

— Я же не знал, что меня ждет.

Я отбираю у него деревяшку.

— Ясно, — говорит Масловецки, включает свет в ванной, быстро осматривает ее и направляется в спальню.

— Тут тоже все на месте! — кричит он через секунду.

Я бессильно опускаюсь в одно из мягких кожаных кресел.

— Ты уверен? Деньги, ценности, все?

Масловецки берет с подоконника расписную вазу, вертит ее в руках и ставит на место.

— Я же говорю: Лена не воровка, она журналистка!

— Что она забыла здесь наверху?

— Откуда мне знать.

Масловецки садится на диван, откидывается на спинку и вытягивает ноги.

— Наверное, она хочет понять, кто мы такие.

— У тебя тут есть чертежи тарелки или что-нибудь подобное?

Масловецки мотает головой.

— Конечно нет.

Напольные часы бьют половину первого, и я вздрагиваю. Бедняга Карл до сих пор сидит с тремя пьяными в стельку болтунами внизу в пивной и явно давно хочет в туалет.

Или улегся на пол к Рюману, чтобы поспать. Я выбираюсь из кресла и иду к двери.

— Отдыхай, — бормочу я и включаю свет в прихожей.

— Эй, думаешь, я тут останусь?

Масловецки выходит вслед за мной, и мы вдвоем спускаемся вниз.

После того как одетый в шлем Карл оказывается в кабине, я завожу мотор мопеда и жду, пока он немного разогреется. Потом я делаю круг по парковке и смотрю на окно Лены. Света нет.