Пампа блюз

Я отклоняюсь на спинку стула и закрываю глаза. Весь этот бред сильно напоминает мне одну из тех театральных постановок, которые Карл раньше смотрел по телевизору. Сегодня вечером я увижу ее живьем. Группа дилетантов из Вингродена сыграет скетч «Марсиане и загадочное убийство». Может, зря я не выпил пива.

К счастью, по лестнице наверх уже поднимаются Хорст и Альфонс с корзиной для белья, до краев загруженной колбасками, дюжина которых сразу же оказывается на гриле. Хорст рассказывает, как Альфонс вчера порезал себе палец, когда разделывал мясо, и разговор переходит с инопланетян-убийц на инфекции, гангрену и ампутацию.

Ровно в девять приходит Лена. Она одета в песочного цвета платье до пола, подпоясанное широким черным матерчатым ремнем, на шее у нее — деревянные бусы. Похоже, она накрасилась и что-то сделала с волосами, потому что выглядит она сногсшибательно. Стоило Лене появиться, Вилли, Отто и Курт сразу же перестали вести себя как болтливый деревенский сброд и вошли в образ болтливых Казанов. Они наперебой предлагают ей стул, бутылку пива, бокал вина и соленые палочки. Они обращают ее внимание на колбаски, на то, как декорирована крыша, и на закат. Все трое шутят и хихикают, словно мы собрались здесь не для того, чтобы помянуть Георгия, а чтобы выбрать самого резвого самца сезона. Даже Вилли, который совсем недавно делал вид, что морально превосходит Курта и Отто, в присутствии Лены мутировал в льстивого шута. Только Хорст и Альфонс ведут себя сдержанно, ну, и Карл, конечно. Он, к моему удивлению, отложил свою коробку и журналы и полностью сосредоточился на всем происходящем вокруг него. Лицо у него довольное, и я почти завидую тому, что его голова фильтрует внешние сигналы и избавляет его от необходимости понимать все сказанное этими идиотами.

Через полчаса суматоха, вызванная приходом Лены, начинает утихать. Все сидят за столом и едят колбаски с салатом и хлебом из пластиковых тарелок и пьют пиво, вино или яблочный сок из бумажных стаканчиков. Последние проблески света еще видны над горизонтом: светлая полоса, чуть выше — розовая, а потом синяя. Фонарики похожи на светящиеся планеты, нанизанные на ось, вокруг них вьются мотыльки, иногда крошечные искорки вылетают в небо и гаснут. В воздухе пахнет костром и подгоревшим жиром. Сейчас, когда все заняты только тем, чтобы набить себе брюхо, и лишь изредка обмениваются, причавкивая, довольными репликами, атмосфера становится почти торжественной.

— А где же Масловецки и Йо-Йо? — спрашивает Лена через некоторое время.

— И правда! — выкрикивает Отто. — Куда они подевались?

— Может, возникли проблемы в участке, — считает Вилли.

— Давайте позвоним ему и спросим.

Предложение Лены вызывает всеобщее смущение.

— У нас нет телефонов, — поясняю я.

— У Масловецки есть, — говорит Курт. — А у нас нет.

— У меня тоже есть, — сообщает Вилли. — Вот только батарейка села.

— Аккумулятор, — поправляет Хорст.

— В мастерской есть телефон, — говорит Вилли.

— Но контора заперта, — добавляет Отто.

— Я знаю, где лежит ключ, — сообщаю я.

— Есть другой вариант.

Лена достает из переднего кармана платья мобильный-раскладушку и открывает его.

— Кто-нибудь знает номер Масловецки?

Снова всеобщее смущение и молчание. Мы здесь очень редко звоним куда-то. Друг другу вообще не звоним, потому что почти каждый вечер видимся в «Белой лошади». На Рождество все звонят своим родственниками, из которых редко кто выбирался сюда на праздники. Единственные, кто время от времени звонит мне, — это мама, госпожа Вернике и врач Карла.

— Секундочку! — вдруг вскрикивает Курт, достает из заднего кармана своего комбинезона потертый кошелек, ищет по всем отделениям и в итоге радостно предъявляет нам бумажку. — Вот номер!

Он передает записку Вилли, а тот дальше — Отто. Они так осторожно берут ее в руки, будто речь идет о ценном историческом документе.

Лена набирает номер и подносит телефон к уху. Отто, Курт, Вилли, Хорст и Альфонс смотрят на нее во все глаза. Как дети в ожидании фокуса.

— Да? Алло? — Да, это я, Лена! — Спасибо, хорошо. Мы тут все сидим на крыше мастерской, и не хватает только вас и Йо-Йо! — Что? — Где?

Лена обращается к нам.

— Они недалеко от Штрерица.

Все кричат наперебой, пытаясь сообщить Лене, что Штрериц находится примерно в двадцати пяти километрах отсюда в направлении Кремберга.

— Через пятнадцать минут? Да, отлично! Что? Бен? Да, он здесь. Минуточку. До встречи.

Лена протягивает мне телефон.

— Он хочет поговорить с тобой.

Я беру у нее трубку и подношу ее к уху.

— Да?

— Бен? Это ты?

— Да.

— Послушай, сейчас ты должен делать вид, что мы с тобой просто разговариваем, ладно?

— Да.

Я встаю из-за стола и поворачиваюсь к остальным спиной.

— Я совсем рядом, в сарае на поле. Йо-Йо со мной. Мы достали тарелку! Бен? Ты меня слышишь?

— Да.

— Говори нормально, а не только «да»! Иначе они что-нибудь заподозрят!

Я поворачиваюсь к сидящим за столом. Они перестали есть и пить и ждут новостей от Масловецки. Даже Карл смотрит на меня своим особым взглядом, выражающим бурное негодование, словно от нашего разговора зависит его жизнь.