Пампа блюз

Новость вызывает разочарованные ахи и охи и целое море вопросов. Я тоже делаю вид, что огорчен. Только Карл сидит на своем стуле и продолжает улыбаться, потому что минуту назад Масловецки ущипнул его за щеку.

— Все случившееся очень расстроило его, — объясняет Масловецки. — Он до сих пор не может прийти в себя и просто не в состоянии провести сегодняшний вечер вместе с нами. Надеюсь, вы понимаете.

Все бормочут что-то одобрительное.

— Где он сейчас? — спрашивает Хорст.

Масловецки, конечно, ждал такого вопроса.

— В отеле в Штрерице.

— В Штрерице есть отель? — удивляется Курт.

— Ну, скорее, маленькая гостиница. Но там Йо-Йо сможет отдохнуть спокойно.

Масловецки смотрит на часы.

— Ну а мы с вами посвятим остаток вечера нашему дорогому другу Георгию Булатову, царствие ему небесное.

— Аминь, — бормочет Вилли и крестится.

«Аминь» стал своего рода сигнальным выстрелом. Компания сразу оживилась. И вот уже Хорст помогает Альфонсу достать из чехла аккордеон и кладет ему подушку под попу. Отто меняет догоревшие свечи в фонариках на новые, а Курт отправляет на гриль следующую партию колбасок. Порыв ветра кружит над столом салфетки и уносит несколько штук с собой. Они танцуют в воздухе, как белые летучие мыши, а потом исчезают в темноте.

Когда Альфонс растягивает гармонь, инструмент издает протяжный жалобный звук — многоголосый вздох, радостный и грустный одновременно, как щебетание птицы в клетке. Тогда Альфонс закрывает глаза и начинает играть. Первая песня привезена им из России, где он солдатом попал в плен в шестнадцать лет. Очень печальная песня, и если бы с нами был Петр, он бы точно зарыдал.

Масловецки открывает ящик, в котором обнаруживаются бутылка и дюжина стопок с золотой каемочкой.

— Самая хорошая водка, какую только удалось раздобыть, — поясняет он и ставит бутылку на стол. — Как раз то, что надо, чтобы выпить за Георгия.

Он отвинчивает крышку и наполняет восемь стопок.

Чтобы Карл не чувствовал себя обделенным, я наливаю для него в стопку яблочного сока. Когда песня заканчивается, все разбирают свои стопки и выжидательно смотрят на Масловецки. Это первая за долгое время смерть в деревне, и каждый из нас, даже Лена, считает, что сейчас Масловецки должен сказать речь. От порывов ветра шуршит мусор в ведре и качаются фонарики. Такое впечатление, будто мы стоим на палубе корабля и ждем, когда будет говорить капитан.

Масловецки незаметно смотрит на часы, откашливается и набирает побольше воздуха в легкие.

— Дорогие друзья, — начинает он, — повод, который собрал нас здесь, отнюдь не радостный. Но мы не будем грустить. Мы просто вспомним Георгия.

Он делает паузу и смотрит на собравшихся.

— Для каждого из нас Георгий был разным, — продолжает Масловецки. — Те, кто познакомился с ним, когда он только приехал сюда, больше десяти лет назад, помнят того худощавого молодого человека, приветливого и отзывчивого, но и очень робкого и молчаливого. Все знали, что Георгий воевал в Чечне, но я думаю, что никто из нас даже представить себе не мог, какие ужасы он там пережил. Анна самоотверженно заботилась о Георгии, но даже ее любовь и забота не смогли помочь ему избавиться от призраков прошлого. Ее преданность не спасла его и от пьянства. Как не могла уберечь от попыток свести счеты с жизнью во искупление грехов, совершенных на войне. На войне, на которую родина…

— Господи! — вдруг кричит Отто, показывая куда-то рукой. — Там!

Мы все смотрим туда, куда он показывает.

А там — оно.

Разноцветные огоньки НЛО мерцают, пока тарелка медленно поднимается в воздух. Я никогда не одобрял план Масловецки, но сейчас, когда НЛО плывет по небу, как светящийся корабль по ночному морю, я не могу не наслаждаться красотой зрелища.

Остальные тоже под впечатлением. Как в трансе, Отто и Курт опрокидывают в себя по стопке водки. Даже Рюман, налопавшийся колбасок до отвала и налакавшийся пива, неотрывно смотрит вдаль, тихонько скуля. Карл встает со стула и следит за тарелкой, открыв рот.

— Куда они летят? — спрашивает Курт.

— Думаю, они улетают, — отвечает Хорст.

— Жаль, — говорит Вилли и поднимает руку, готовый помахать вслед тарелке.

Я выпиваю мою водку и как можно незаметней вынимаю из кармана подаренный мне отцом на десятилетие маленький бинокль, чтобы лучше все рассмотреть. Стоит мне только навести резкость, как я вижу крошечную фигурку, висящую в двадцати-тридцати метрах под взлетающей все выше тарелкой. Очевидно, это Йо-Йо, и у него большие проблемы. Вообще-то он должен был вести тарелку с земли на тросе, но сейчас он молотит по воздуху руками и ногами, как каскадер, которого уносит в небо воздушный шар. Если бы он не был так далеко, мы бы явно услышали, как он орет во всю глотку.

— Они улетают от нас, — шепчет Вилли и опрокидывает свою стопку.

— Еще посмотрим, — говорит Отто.

— Кому сказать, не поверят, — бормочет Лена.

— А вы сфотографируйте! — кричит Масловецки, который еще пять секунд назад завороженно смотрел на свое собственное произведение, а теперь вспомнил, что оно должно попасть на первые полосы газет.