Пан Володыёвский

– Никуда ты не уйдешь, коли о сватовстве речь зашла! Не уйдешь, мы тебя знаем! Впрочем, не рановато ли свахой заделалась – это для почтенных матрон занятие. Пани Боская мне вчера сказала, что, когда увидела тебя после похода в шароварах, подумала, сынок пани Володыёвской за оградой верховой езде обучается. Неохота тебе остепеняться, да и где уж такой малявке степенной быть. Истинный сорванец, клянусь честью! Нет, не тот нынче прекрасный пол. В мое время сестра ваша на лавку сядет, а лавка ну визжать – подумаешь, кто собаке на хвост наступил, ты ж на коте верхом без седла можешь ездить, он и не запыхается… А еще говорят, женщины, которые сватовством увлекаются, потомства не будут иметь.

– Неужто вправду так говорят? – встревоженно спросил маленький рыцарь.

Но Заглоба расхохотался, а Бася, прижавшись своей розовой щекой к щеке мужа, сказала, понизив голос:

– Ой, Михалек! Съездим как-нибудь в Ченстохову, поклонимся чудотворной иконе, может, Божья Матерь нашим мольбам внемлет!

– Верно, это наилучший способ, – одобрил Заглоба.

Супруги расцеловались, после чего Бася сказала:

– А теперь подумаем, как помочь Азье и Эвуне. Нам хорошо, пусть и им хорошо будет!

– Будет им хорошо, как только Нововейский уедет, – сказал маленький рыцарь. – При нем они видеться не смогут, к тому же Азья старика ненавидит. Но если б тот ему дочку отдал, может, позабыв давние обиды, они бы стали в мире жить, как тестю с зятем пристало. Я полагаю, сейчас главное не молодых сводить – они, похоже, друг дружку любят, – а уломать старика.

– Бесчувственный он человек, – сказала пани Володыёвская.

На что Заглоба возразил:

– А представь себе, Баська, что у тебя есть дочь и надо ее за какого-то татарина отдавать? Ну что?

– Азья – князь! – ответила Бася.

– Не спорю, Тугай-беев род знатный, но возьми такой пример: Гасслинг хоть и был дворянин, а ведь Крыся Дрогоёвская не пошла б за него, не имей он нашего шляхетского званья.

– Так позаботьтесь, чтоб и Азья его получил!

– Легко сказать! Даже если кто согласится разделить с ним свой герб, таковое волеизъявление должен сейм подтвердить, а для этого нужно время и протекция.

– Время – это хуже, а протекция бы сыскалась. Уж наверно бы пан гетман Азье в поддержке не отказал – он в отважных воинах души не чает. Михал! Пиши гетману! Что тебе нужно: чернила, перо, бумага? Пиши не откладывая! Сейчас я тебе все принесу, и свечу, и печать, а ты сядешь и напишешь без промедления!

Володыёвский только засмеялся:

– Господь всемогущий! Я у тебя просил жену степенную и рассудительную, а ты мне что дал? Ветер!

– Смейся, смейся, а я возьму да навсегда утихну!

– Типун тебе на язык! – поспешно воскликнул маленький рыцарь. – Не бывать тому! Тьфу, тьфу, не сглазить! – И обратился к Заглобе: – Может, ты, сударь, знаешь какие слова против сглазу?

– Знаю и уже все, что надо, сказал! – ответил Заглоба.

– Пиши! – закричала Бася. – Не доводи меня до исступленья!

– Я б и двадцать писем написал, лишь бы тебе угодить, да будет ли от этого толк? Здесь сам гетман бессилен, и протекции он раньше времени оказать не сможет. Милочка ты моя, панна Нововейская тебе открылась – прекрасно! Но ведь с Азьей ты еще не говорила и пока не знаешь, отвечает ли он Нововейской взаимностью.

– Ого! Не отвечает! Как же не отвечает, когда он ее в сенях поцеловал! Ну что?

– Золотце мое! – воскликнул со смехом Заглоба. – Ты у нас словно только-только на свет родилась, разве что язычком болтать уже научилась. Голубушка, да если б мы с Михалом хотели жениться на всех, кого целовать доводилось, нам бы пришлось спешно магометанскую веру принять и мне сделаться падишахом, а ему – крымским ханом! Что, Михал, не так разве?

– Михала я один раз заподозрила, еще когда он моим не был! – сказала Бася. И, грозя мужу пальчиком, затараторила шутливо: – Шевели усиками, шевели! Не отопрешься! Знаю, знаю! И ты знаешь!.. У Кетлинга!..

Маленький рыцарь и вправду шевелил усиками – отчасти для куражу, отчасти чтобы скрыть смущение. Наконец, желая перевести разговор на другую тему, он сказал:

– И все-таки точно ты не знаешь, влюблен ли Азья в Нововейскую?

– Погодите, я его призову к себе и выспрошу с глазу на глаз. Да влюблен он! Должен быть влюблен. Иначе я знать его не хочу!

– Ей-богу, она готова молодца уговорить! – сказал Заглоба.

– И уговорю! Да я хоть каждый день одно и то же буду твердить.

– Сперва ты у него все выпытай, – сказал маленький рыцарь. – Возможно, он сразу не признается – дикарь ведь. Но это не беда! Помалу войдешь к нему в доверие, лучше его узнаешь, поймешь – тогда и решай, что делать.

Тут маленький рыцарь обратился к Заглобе:

– Она лишь кажется простушкой, а на самом деле ох как шустра!

– Шустрые козы бывают! – назидательно заметил Заглоба.

Дальнейший их разговор прервал пан Богуш, который, влетевши пулею и едва поцеловав Басе руку, начал кричать:

– Чтоб этого Азью черти драли! Я всю ночь глаз не сомкнул, разрази его гром!

– В чем же Азья пред твоей милостью провинился? – спросила Бася.

– Хотите знать, что мы вчера делали?

И Богуш, вытаращив глаза, обвел всех троих взором.

– Что?