Пандемия любви. Том 3

«И Солнца», – добавляю про себя, изо всех сил загоняя обратно стоящие в глазах слезы.

– Что-то сильно мучает тебя, я же вижу, – качает головой мама, – только ты не говоришь, а я не знаю, как об этом спросить. Мы обе упустили то время, когда это было возможно.

– Что возможно? – спросила я, думая о том, что она безусловно права.

– Делиться друг с другом. Ведь нам обеим не хватает этого. Хочешь, скажу тебе одну вещь?

– Да, – кивнула я, внутренне холодея.

– Думаешь, я не знала, что ты сильно любила кого-то? Очень сильно. А скорее всего, и сейчас любишь. Просто я тогда не нашла в себе мужества спросить об этом, так уж у нас повелось. Потом ты вышла замуж, и мне вовсе не хотелось тревожить тебя. Ну а позже, когда ты осталась одна, разговор этот тем более был неуместен.

Она снова подняла на меня взгляд.

– Ну вот я и сказала тебе. А теперь ответь: это правда?

– Да, – произнесла я как во сне, потрясённая её словами, – это абсолютная правда. Только я сейчас совсем не могу об этом говорить, мамочка. Но когда-нибудь расскажу, даю слово. Просто пока не готова. Ты должна понять меня.

– Конечно, – длинно вздохнула мама. – Но знай: я всегда буду ждать этого.

* * *

Вернувшись домой, я снова засела на диван, продолжая тонуть в размышлениях. Честно говоря, это бесконечное сидение среди подушек представлялось мне крайне непродуктивным, но ничего лучшего в голову пока не приходило. Я в сотый раз прокручивала в уме все произошедшие события, но выход казался всё более призрачным. Может, мне действительно лучше избавиться от этих акций, уступив их Солнцеву, и убраться как можно дальше от этой компании, направив свои интересы в совершенно иное русло?

За эти пять лет я уже почти совсем научилась жить без него, и мне казалось, что так смогу и дальше. Только всё это было до его возвращения. А вот теперь, когда он снова так близко, все привычные ощущения, оказывается, не стоят и ломаного гроша. Ничего не изменилось и никогда не изменится. Никакие расстояния не смогут отдалить его, мне это следует признать и перестать наконец себя обманывать.

…Однажды летом он привёз меня к какому-то пустынному водоёму, простирающемуся так далеко, что почти не было видно противоположного берега. Блёклое солнце почти закатилось за горизонт, время уже близилось к вечеру, и мы были здесь совершенно одни. Придорожная полоса деревьев полностью скрывала нас от изредка проезжающих по трассе машин.

Он был хмур и насуплен. Думая о чём-то своём, разделся и молча вошёл в воду, не предлагая мне присоединиться к нему. Потом, оттолкнувшись, нырнул и поплыл, мощно разрезая руками образовавшиеся от его движений волны, очень скоро превратившись в едва заметную точку. Слегка подрагивая от холода, я стояла, прислонившись к капоту его огромного чёрного «хаммера», и смотрела ему вслед.

Через какое-то время он вернулся.

– Ты что, не умеешь плавать? – спросил он, энергично растираясь полотенцем.

– Не умею, – покачала головой я, привычно любуясь его будто высеченным из мрамора телом.

– Почему? – удивился он.

– Потому что не было случая научиться.

– Вот как? Странно. Ну что ж, тогда просто раздевайся, – сказал он, расстилая на траве полотенце.

– Зачем? – с опаской покосилась я, но под его взглядом тут же начиная неловко стаскивать с плеч майку.

– Затем, что я так хочу, – невозмутимо пожал он плечами. – Разве этого не достаточно? Не умеешь в воде, научу тебя плавать на берегу, – добавил он, подталкивая меня к расстеленному на траве ложу…

…В тот вечер я вернулась домой довольно поздно, сообщив маме, что задержалась на совещании, а она ничего не спросила, привыкнув к моим поздним появлениям, только глянула с тревогой.

Теперь, в свете сегодняшнего разговора, я думаю, что, вероятно, природа моих вечерних «совещаний» была ей отлично известна. Только она никогда не говорила об этом, очевидно, считая, что не вправе вмешиваться. Отец отучил её командовать моей жизнью, полностью взяв эту роль на себя. Скорее всего, её жизнь была так же подчинена его воле, просто я раньше не задумывалась над этим, вечно занятая собственными проблемами. Мне и в голову не приходило, как сильно она была зависима от него. От него и его желаний. Очевидно, он тоже учил её «плавать» там, где считал нужным. Мне следовало бы догадаться. Оказывается, мы с мамой очень похожи, только раньше я этого не замечала.

Я подошла к окну и раздвинула шторы. Середина дня, а ощущение такое, что уже сумерки. Небо серое и неподвижное. Редкие тучи выглядят на нём застывшими, как на фотографии. В воздухе крутятся мелкие мухи, не то снег, не то дождь моросящий. Пожалуй, скорее снег. Середина ноября. Ночами заморозки. Вероятно, следует поменять колёса, а то недолго и в гололёд угодить. Надо позвонить и узнать, как там со временем. А то по первому снегу тут же выстроится очередь на три дня вперёд. Обычно так и случается. Все словно ждут этого первого снега, а потом спохватываются. Лучше уж, наверное, побеспокоиться заранее.