Пандемия в зените

Следующие два дня ученый почти не разговаривал, погрузившись в свои мысли. Он занимался хозяйством, чистил лошадь, убирался в доме, колол дрова, тренировался в стрельбе, чтобы чем-то занять себя. Таня пыталась поговорить с ним, но наставник лишь отмахивался, отвечал «не сейчас» и уходил по своим делам.

На третий вечер после похорон Хаимович сидел на кухне с кружкой чая и поглаживал Доджа. Пес повернул голову, рука профессора скользнула по мокрому носу и слюнявой морде собаки. Альберт Борисович поморщился и вытер ладонь об штанину. Затем вдруг резко поднялся из-за стола и стал быстро шагать вперед-назад по комнате:

– Так-так-так… никто его не кусал, следов не было. Значит, вирус попал от переносчика. Вопрос «кто это»? Меня кусали несколько раз после вакцинации… могу я быть переносчиком? Теоретически да. Додж? Животные не заражаются, но вирус может жить в его слюне. «Новая звезда» умеет распространяться воздушно-капельным путем. Пока Веня жил здесь один и ни с кем не контактировал, все шло нормально, но пришли мы… и принесли с собой вирус. Надо еще проверить тот домик, куда он уходил. Может, всё-таки там что-то случилось? Нет, не думаю. Эх, Веня-Веня, прости, что мы тебя убили. Мы слишком мало знаем о вирусе… мало наблюдений, мало опытов. Он сильнее, чем я предполагал, намного сильнее. Мы хотели жить, а принесли с собой смерть. Надо было сразу сделать тебе вакцину, но я не знал… не знал, как это объяснить. Ты бы не понял, не понял моего замысла… эх, если бы ты не ушел так надолго.

Таня слушала наставника одновременно с интересом и страхом. Он почти ничего не рассказывал о своём прошлом, но девочка догадывалась, что профессор знает о болезни больше всех остальных. Малышка закрыла глаза, в этот момент ей так захотелось домой. В ее настоящий дом. Залезть под одеяло, прижаться к маме, услышать веселое бормотание отца. Таня заплакала и побежала к себе на второй этаж.

Хаимович проводил ее удивленным взглядом, затем решил, что девочка расстроилась из-за Вени, и не стал беспокоить. Таня плакала целый час, вспоминая родителей, друзей и всю свою прошлую нормальную жизнь. Ей не хотелось спать, но и спускаться вниз к Альберту Борисовичу тоже не хотелось. Везде, куда он приходил, кто-то умирал. Сначала ее родители, потом – почти все, кого они встретили по дороге, и наконец – дядя Веня. Он чем-то напомнил ей папу, и смерть инспектора стала особенно болезненной для малышки. Смутное недоверие и страх перед профессором все сильнее росли в сознании Тани. Но ей некуда было деваться, некуда бежать, и некому было ей помочь. Она сидела одна в темной комнате посреди глухой тайги в горах и громко всхлипывала.

Девочка услышала цокот когтей по лестнице. Додж, свесив язык, с добродушной мордой подошел к ее кровати. Таня села на край матраса, обняла голову собаки и прижалась к ней щекой. Пес дышал тихо, спокойно и казалось, мог простоять так целую вечность, пока она не отпустит его.

– Я тебя люблю, ты – самый хороший, ты – мой друг, – шептала малышка, ее руки обвивали шею Доджа.

Внизу послышалось бряканье посуды, профессор убирал со стола остатки ужина. Боксер навострил уши, Таня почесала его под подбородком и поцеловала в мокрый нос:

– Я спать, а ты в колючках, так что не залазь ко мне на кровать.

Додж спустился к хозяину и лег около печки. Хаимович в это время осматривал ружье, которое осталось «в наследство» от друга:

– Завтра поохотиться хочу, надо учиться этому ремеслу. Пойдешь со мной? Хотя нет, ты лучше дом останься охранять, я один поброжу. На первый раз недалеко прогуляюсь, разведаю маленько округу.

На следующий день, когда Таня проснулась, Альберт Борисович уже покинул дом. Девочка спустилась на первый этаж, Додж встретил ее у лестницы и лизнул руку. На столе лежала записка: «Я на охоте, позавтракайте сами. Вернусь к обеду. Закрой дверь, никому не открывай. Никому».

Таня приотворила печку и увидела, что угли еще не успели остыть. Она бросила в топку немного березовой коры, тонких щепок, а затем стала подкладывать дрова потолще. Девочка разогрела вчерашний ужин и поделилась с собакой.

Прошло пару часов, и ребенок заскучал дома. В окно светило солнце, стоял один из тех редких теплых осенних дней для этих мест. Кобыла вольно паслась на траве, Хаимович даже перестал ее привязывать, так как лошадь держалась около людей и не собиралась сбегать.

– Додж, пошли гулять!

Девочка заглянула в стайку, подбросила кроликам и курицам свежей травы и подлила воды. Затем Таня с собакой стали играть на поляне, гоняясь друг за другом. Погода выдалась отличная, даже недавняя боль от смерти Вени начала притупляться сама собой. Давно малышка не чувствовала себя в такой безопасности. Сейчас эта лужайка казалась ей самым лучшим местом на земле.

Таня пыталась вырвать палку из пасти Доджа, но боксер упирался всеми четырьмя лапами и рычал с наигранной злостью. Вот девочка поскользнулась, потеряла равновесие и упала на траву. Пес с видом победителя отбежал с драгоценной деревяшкой в зубах. Таня поднялась, сдула непослушный локон с лица и уперла руки в бока: