Панельный хорей. Книга 2

Понятное дело, что так устроилась психика человека, как только он научился оставлять лучшие кусочки мамонта себе и начальству для взятки. Но неужели в расцвет понимания себя у вас, господа тролли, есть время на чужую жизнь? Престаньте вы уже оскорблять несчастных гомосексуалов, которые вас не трогают. Хватит смеяться над толстяком. Начните уже, наконец, жить и так короткую жизнь, которая может оборваться в любой момент. Да, здесь нет высшего смысла, зато есть возможность испытать весь спектр наслаждений и эмоций. Жизнь для этого и дана. И я бы сказал, что этот фактор даже главнее фактора размножения, хотя, казалось бы. И вот мой аргумент: пока новая жизнь не является физическим воплощением, то и потенциального обоснования для её появления просто нет. Если бы все люди земли перестали вдруг размножаться, то никто бы не расстроился. Разве что только куча бактерий, которые и являются, в сущности, нашими хозяевами. Сидят в своих гнусных пердящих биологических машинах и размножаются, создают колонии. Правда у любой технологии есть свои минусы. В контексте человека – это сознание, но ты, читатель и так это знал. Хороший мальчик, или девочка, или кто ты там.

Мысли прерываются. Мы на месте. Я не сказал об этом, но зимой этот маленький городок очень красив. Снег вообще украшает эту страну. Он прячет всю серость и всю разруху, придавая общий вид. Такого на севере нет. Вот и зимние ботинки как раз кстати.

Я очень нежно отталкиваю заботливые руки и тащу свои сумки сам. Своя ноша, что тут скажешь.

3 декабря

Весь вчерашний день был убит на косметические процедуры. Я бы не сказал, что это традиция, но как только были приобретены билеты, включился странный механизм грязнули.

Я перестал стричь ногти, бриться и подравнивать волосы. Кто-то может подумать, что это некая примета, но хочу сразу оборвать такую линию суждений и заявить, что механика данного действа скрывает другие мотивы. Правда, не буду утверждать, что они несут некий символический характер.

Проанализировав свой поступок, я пришел к выводу, что главной причиной такого нечистого бездействия является некое отождествление себя с местом. В тот момент, как я понял, что съемное жильё больше не является для меня домом, и что впереди меня ждёт жизнь на новом (старом) месте, то и процесс своего «скрабирования» перенёсся в место, где моя ухоженность придётся кстати. И чем больше я буду в запущенности, тем больше будет моё наслаждение, когда я смогу привести себя в порядок.

Многие традиции, даже самые мифические, имеют практический характер. Например (может быть, это только предположение людей в белых халатах), у пророка Мохаммеда была височная эпилепсия, как и у Иисуса Христа, и Фёдора Михайловича Достоевского. Я ни в коем случае ничего не утверждаю на сто процентов, но так говорят учёные. А из-за височной эпилепсии люди начинают видеть галлюцинации, связанные с религиозными мотивами. Вопрос состоит в другом: а является ли такая эпилепсия болезнью, а не способом видеть чуть больше, чем есть на самом деле? Вопрос сложный. Или вот, например, коров в Индии перестали есть и сделали их священными именно тогда, когда возникла серьёзная проблема со скотом. А как ещё оголодавший народ заставить не забивать скотину? А потом традиция уже прижилась. И таких случаев много. Но кодекс человека, если вам так угодно, обязывает придавать всему мифологизм и романтизм. Иначе что за жизнь бы тогда была?

Когда я привёл себя в порядок, то испытал ожидаемое блаженство. Теперь без длинных обломанных ногтей можно почесать за ухом, не рискуя что-то сковырнуть. Это меня сильно радует.

Следующим серьёзным испытанием стали книги. Много, много книг. Причём основная библиотека очень серьёзно упакована ещё с прошлого раза. У меня случился неплохой такой бзик, и я запечатал каждую книгу в отдельную бумагу, чтобы пыль не скапливалась на них и корешки не выгорали на солнце. А теперь пришлось беспощадно срывать всю тайну, оголяя перерожденные тела деревьев с мыслями замороженных мёртвых авторов. Приятное занятие, хотя ближе к концу помнится, я уже конкретно измотался.

Следующий бзик случился в тот же момент, когда я решил для себя ограничивать свою библиотеку пятью рядами полок и ни одной больше. А с учётом того, что я привёз ещё новых друзей, то пришлось устроить самосуд, выбирая тех несчастных, кто уже не попадёт в мою безумную коллекцию.

Ближе к ночи всё было кончено. Лучшие из лучших рядами стояли на полке продутые и умытые. А оставшиеся полсотни ребят покоились на отдельной полке, ожидая или продажи, либо дарственных моих взносов. Я ведь не изверг выкидывать ценное смешение букв.

Смотря на проделанный труд я вдруг подумал о своём внутреннем одиночестве и о всей абсурдности жизни. Чем мы люди, собственно, занимаемся?

Много всего понапридумывали себе и теперь играем в эту игру. Я люблю и всю абсурдность, и бесчестие. Самое главное – принять всё без остатка. Нельзя любить жизнь, не интересуясь смертью. Невозможно насладиться победой, не сделав кого-то проигравшим.