Пангоды

— В чем дело, Семеныч? — радостно спрашивал я соседа по комнате, выжимая футболку, пропитанную божественной влагой. — Пангоды это и есть рай на земле? Но почему так северно?

— В ОРСе, на складе, есть все, — пояснил Семеныч, макая тропическое чудо банан в литровую советскую банку с янтарным европейским чудом. — От птичьего молока… — он отхлебнул, смакуя пошевелил мокрыми губами, блаженно повращал глазами, чуть задумался, подыскивая слова, и, наконец, выдохнул: — До козьих яиц!.. Но, — он поднял палец вверх, делая паузу, — на складе! И — мало. А это, — небрежно кивнул на ведро с пивом, — наверное, по ошибке в Пангоды завезли так много, хранить негде. — И закончил, довершая разрушение райского замка: — Скоро кончится.

Бывалый северянин оказался прав: в то лето я напился на десять лет вперед… Потому что больше такой пивной вакханалии, до аж конца эпохи Горбачева, не повторялось. Пиво, как и положено для того времени, иногда распределяли по организациям. Редко, по праздникам, «выбрасывали» на уличную торговлю. Оно, в количестве пары десятков ящиков на несколько сот страждущих, доставалось (по бутылке в одни руки), по принципу естественного отбора, самым целеустремленным и сильным, к числу которых, как можно догадаться, я себя, может от избытка скромности, увы, не относил.

Когда я поделился с одним из своих приятелей намерениями написать портретный очерк о начальнике ОРСа, он, мой добровольный критик, уже неоднократно упрекавший меня в «чрезмерной» симпатии ко всем моим предыдущим газетным и журнальным героям, прищурив глаза, с ехидством, простительным для нашего длительного знакомства, спросил:

— Что, неужели и о торгашах будешь — хорошее?.. У тебя совесть есть?

— Вы думаете, я не знаю, как люди относятся к торговому люду? Начальник Пангодыгазорса Валерий Иванович Степаненко невесело улыбнулся. Знаю: неоднозначно. Мягко сказано?.. Основа этого «неоднозначного» отношения заложена еще в те годы, когда торговля и торговый работник были своеобразным буфером между властью и народом. Порочность власти прикрывалась «недобросовестностью» завмага: всего в достатке, но этот «хапуга» — скрыл, пустил налево, через заднее крыльцо и т. д.

Человек за прилавком был отрицательным персонажем. Потому что при тотальном дефиците всего он, вольно или невольно, становился несимпатичным элементом системы распределения «того, чего мало».

… Мама получала мизерную зарплату, недостаточную для того, чтобы нормально существовать с двумя детьми. Я сразу после школы пошел работать на один из полтавских военных заводов. Приняли учеником фрезеровщика, нравилось, через год у самого ученики появились. Друг предложил «за компанию» поступать в техникум советской торговли. Я поначалу наотрез отказался. Смешно даже, я — торгаш. Да ни в жизнь! Друг объяснил, что в этом учебном заведении разные специальности, например, есть отделение телемеханики. В общем, туда и сдали документы. Он завалился на каком-то экзамене, я все сдал успешно. Но когда зачитывали фамилии поступивших, оказалось, что я зачислен студентом в группу… «Товароведы продовольственных товаров». Я поартачился, но остался. Так начался мой путь в торговлю.

В группе я был одним парнем на двадцать восемь девчонок. Поначалу стеснялись: они меня, я — их. Потом ничего, привыкли, даже, случалось, мог и бретельку помочь поправить, зеркальце подержать.

На практике приходилось стоять за прилавком. Заходят иной раз бывшие коллеги с завода — мне неудобно, краснею… Говорю директору магазина: давайте, я лучше где-нибудь на расфасовке или на погрузке буду работать, мешки таскать. А директор мне: учись! Мешки, мол, можно и без диплома ворочать.

Закончил техникум с красным дипломом. Пошел в магазин, вскорости стал начальником мясного отдела. В армию не брали: болела мама. А возраст такой — ни туда, ни сюда. Решил отслужить, как все, когда мать поправилась. Пошел в военкомат проситься. Офицеры — глаза удивленные: ты, наверное, проворовался, мясник, а теперь хочешь в армию — и концы в воду? Пришлось приносить характеристики, справки, разрешение от матери…

Служил в Казахстане, в войсках ПВО, «оператором системы выдачи команд». Военная специальность была вполне по душе. Вся торговля из головы вылетела — хорошо! А после дембеля, уже на третий день после приезда домой, пошел в родной Горторг. Не знаю что, — ноги сами понесли. Стал работать, рос быстро, скоро назначили замдиректора торга. К работе подходил творчески: много читал, анализировал, внедрял передовые методы работы — у меня получалось легко. Мне кажется, так всегда бывает, когда работа интересна, в радость. Заочно окончил кооперативный институт (с отличием). Предложили учебу в аспирантуре. Но ехать в Москву жить с семьей на сто рублей стипендии я не мог. Тем более что никаких накоплений не было. Материальное положение и было причиной нашего приезда на Север — планировали заработать на машину, мебель, ну и на сберкнижку чего-нибудь положить…