Панголин. Запретная книга

Черная туча закрыла свой единственный глаз, и на болото опустилась тьма, словно занавес в трагическом немом спектакле, оставив каждого зрителя в тишине своих мыслей. Вся природа, в недоумении от увиденного, молчала, даже беспокойные крысы не смели нарушить тишину.

Вновь начался едкий дождь.

Когда небо на востоке посветлело, панголин уже собирался. Он пожевал холодную лепешку, запивая водой, поправил прическу и, разрисовав рот, вышел из укрытия навстречу солнцу, скрытому за толстым слоем туч.

Беспокойные крысы не заметили тихого ухода красноголового ящера. Рассевшись на ветках, они неистово терли усатые морды черными лапами, не прекращая ругаться и лопотать крыльями.

Грибница просыпалась. Распускались яркие цветы, прятавшие на ночь свои ароматные начинки в купола лепестков. Захлопали клешнями зеленые исполины, радуясь новому дню. Наперебой заквакали лягушки, соревнуясь в скрипучести голосов. Зазвенели насекомые. Сама природа возрадовалась и вскоре прогнала засидевшуюся тучу. Выглянуло солнце, разбросав алмазы по веткам каменных деревьев, стеблям трав и кочкам мха. Болото засияло радужными переливами. Только грифы сидели молча и понуро, как старики на лавочке, они следили за озорными крысами, за хлопаньем клешней, за бегущей стаей волков и за уходящим человеком.

Грэм покинул укрытие как нельзя вовремя. То ли на запах, то ли просто случайно, но в то самое место, где он ночевал, прибежала стая пятнистых волков – около десятка кровожадных убийц.

Они превышали размером и силой собак. Внезапная встреча с этими хищниками грозила серьезными неприятностями. Удлиненные морды, усеянные острыми клыками, и мощные передние лапы были грозным оружием. Волки редко заходили в грибницу, предпочитая охотиться на обширных полях и в лесах. Только преследуя добычу, они могли зайти в болото.

Прибежав на место ночевки панголина, пятнистые хищники разбрелись в разные стороны, старательно обнюхивая и заглядывая в заросли каменных деревьев. Распугали крыс, но те не собирались далеко улетать от насиженных мест – покружив немного, они снова расселись на ветках. Волки, показав свою силу, тоже развалились греться на солнце. Грифы молча наблюдали.

Тем временем Грэм выбрался из низины: исчезли кровавые лужи, пропали заросли камыша и осоки, грифы и крысы остались позади – под ногами снова мягко зашуршал мох. Впереди, за нагромождением веток каменного дерева мелькнула черная тень – панголин присел, выхватив стрелу – что-то быстро двигалось в зарослях, бросаясь из стороны в сторону. Показались толстые черные прутья, неистово ощупывающие дорогу, и на мохнатую землю выбежала гигантская слепая сороконожка – не менее пяти метров длиной. Она обогнула лужу и, блеснув раздвоенным хвостом, скрылась в стелющихся ветвях соседнего дерева.

Сороконожка – вечно голодная, не знающая усталости убийца. Она отыскивает след будущей жертвы чувствительными усиками и пускается в погоню, нападая – жалит мгновенно парализующим ядом и, вгрызаясь стальными челюстями, разрывает на части плоть, дробя кости. Спастись можно только до тех пор, пока сороконожка не коснется усиком. Дальше – молниеносный прыжок и смертельный укус. Проворная, юркая, она забирается в самые потайные укрытия, нещадно убивая все живое на своем пути.

Грэм вскарабкался на самую высокую ветку и проводил взглядом черную змейку. Встречаться с ней еще раз не хотелось, и он поспешил подальше от ее дороги, немного отклонившись от своей цели.

Вскоре каменные деревья сомкнули свои ряды, и пробираться дальше стало труднее: приходилось пролазить, проползать, огибая многочисленные кольца и дуги старых ветвей, оплетенных вьюнками и лианами. Здесь буйно зеленела и развивалась всевозможная невиданная растительность, в которой копошились насекомые, прячась и убегая при виде человека. В таких сердцевинах грибницы и собирают слезу. Здесь рождаются невероятные мутанты, новые виды насекомых и растений, с огромной скоростью изменяясь и преображаясь. Большинство тут же погибает, становясь пищей новым мутантам и растениям.

Влажный теплый воздух клубился среди листвы. Пахло болотом с оттенком тухлятины. То тут, то там среди ошметков старых коконов россыпью торчали свежие – недавно замершие в удобных позах переродыши. Множество совсем маленьких, несколько размером с кулак и два величиной с тыкву. Неподалеку лежал красный головастик, уже наполненный кишащими насекомыми и червями. Что-то выпрыгнуло из него и скрылось в зарослях. От пестрой стены зелени отделилась длинная жердь. Переламываясь в нескольких местах и помогая себе тонкими длинными прутьями, она неуклюже полезла прочь. Нечто, скрытое густым покрывалом листвы, проползло по самой земле под притихшим панголином, ломая тонкие стебли молодых побегов. В сторону скопления переродышей медленно полз гигантский белый червь-единорог. Он питается только жидким содержимым коконов, пробивая пузырь своим крепким рогом-трубочкой и высасывая питательный коктейль.