Пани колдунья

А означало то, что уже было сошедший со сцены, разобиженный на Астаховых поручик появился на ней опять, чтобы продолжать делать пакости и самому князю, и его дочери, потому что теперь имел некую моральную поддержку.

Это он в приватной беседе, как военный военному, рассказал Галицкому, с каким страшным семейством знается молодая жена Галицкого, тем более что тогда Анна была на сносях. А ну как ребенок родится о двух головах или шестипалый, мало ли?

Щербина даже не ожидал, что семена попадут на такую ухоженную почву! Галицкий давно искал повода отвратить от жены Елизавету, дружба с которой никогда ему не нравилась. И даже раздражала. Таким образом, бывший драгун оказался для него подарком небес.

Значит, слухи, которые ходят по Петербургу об этой семейке, не на пустом месте выросли? Князюшка в самом деле занимается черной магией? Наверняка и дочка приложила к тому свою аристократическую ручку! А если она служит сатане, то так ли уж добродетельна? Вдруг и это лишь показное? Тогда странно, что она никогда не дарила своим вниманием Галицкого, который считал себя красавцем-мужчиной.

Словом, молодой графине пришлось выбирать между мужем и лучшей подругой. Она поплакала, поплакала, да куда денешься. С мужем в церкви венчаны, да и ребенок не сегодня-завтра родится...

Все же недаром говорят: на всяк товар есть свой купец. Старался Щербина, старался, а количество женихов в гостиной Астаховых не уменьшалось.

Князь - колдун? Вот и повод: женившись на дочери, отказать ему от дома. Пусть сидит в своем особняке, как медведь в берлоге, и колдует себе на здоровье! За те триста тысяч рублей, что дают за княжной в приданое, можно и дом отдельный отстроить, и ещё на много чего другого останется...

Все бы, может, обошлось, да чудить начала сама княжна...

Оставшись без подруги, Лиза некоторое время тосковала, но потом подумала, что у них в роду это фамильное - пускаться от безделья на всякие глупости. Потому она решила заняться делом и однажды отыскала книги брата по медицине, чтобы потихоньку их изучать, помня, как Николка целыми днями зубрил латинские названия различных частей тела.

Может, латынь Лизе и не была нужна, но на всякий случай некоторое время она брала уроки у одного студента-медика, который заодно и объяснил ей кое-что из анатомии.

К сожалению, уроки были прерваны. Студент увлекся своей ученицей не на шутку, княжна же не питала к нему никаких нежных чувств. Настойчивое обожание медика в конце концов Лизу утомило, и с учебой пришлось проститься.

Стремлению дочери к сугубо мужскому образованию - известно ведь, освоить медицину женщине не дано! - князь тем не менее не препятствовал. Даже посмеивался, мол, не пойдет ли его красавица-дочка по стопам брата, от которого уже четыре года не было никаких известий.

- Николай все моровые болезни изучал: чуму, холеру...

Чувствовалось, что отец не только пенял сыну на своеволие, - не послушался, на государевой службе быть не захотел! - но и пытался понять, что Николая интересует? Решил избавить землю от эпидемий? Утопист! Надо было отдать его в монастырь. Мог бы тогда хоть изредка поехать, поглядеть на него...

- А ты навроде бабки-знахарки станешь. Будешь пиявки ставить, клистиры, заговоры-наговоры вкупе с молитвой читать.

- Отчего не почитать молитву, ежели она поможет, - спокойно отвечала Лиза, но пока вовсе не чувствовала в себе достаточно знаний и умений, чтобы всерьез говорить о медицине.

А потянуло её к этой науке после того, как Лиза перенесла жесточайшую инфлюэнцу (То же, что и грипп. ).

Никогда прежде она не видела отца таким испуганным. В первую же ночь, когда она металась в жару, он сам, оказывается, поехал за врачом. Слугам доверил лишь заложить лошадей, сам же ими и правил, считая, что кучер не сможет так быстро доехать.

Он вытащил врача из постели, не давал ему толком одеться, путался под ногами и жалобно причитал:

- Быстрее, голубчик, миленький, быстрее, дочь умирает!

Пока наконец рассерженный доктор силком не усадил его в кресло и не налил рюмку водки со словами:

- Возьмите себя в руки, князь! Я буду готов через три минуты...

А потом Лиза слышала, будто через вату - или это ей показалось? - как доктор говорил:

- Все в руках Божьих!

Девушка ненадолго приходила в себя, потом опять проваливалась в забытье, и каждый раз в минуты просветления видела у кровати бодрствующего отца.

Но по-настоящему хорошо она почувствовала себя лишь тогда, когда князь положил ладонь на её лоб и стал что-то шептать. Чувство неземного блаженства охватило Лизу.

В один момент будто лопнул обруч, который жестко сковывал её голову; девушке показалось, что именно он не давал болезни выйти наружу.

Наверное, это блаженство отразилось на её лице, потому что отец отдернул руку, но Лиза прошептала:

- Пожалуйста, папенька, подержи ещё свою руку. Мне стало так легко, словно я заново родилась.

Потом она заснула и уже не видела, как ушел отец, а на его месте Лиза, проснувшись поутру почти здоровой, увидела свою любимую нянюшку Варвару Алексеевну, которую нарочно привезли из "Отрады".