Пани колдунья

Крепкие мужские руки держали Лизу в спасительных объятиях, а на неё смотрели такие знакомые, такие любящие глаза Пети Жемчужникова!

Глава десятая

Он жадно целовал её глаза, губы, руки и все повторял:

- Лизонька, подумать только, я чуть было не погубил тебя своим неожиданным появлением! Мне страшно даже подумать, что ты могла упасть...

Он и вправду весь дрожал при этих словах и все крепче прижимал её к себе:

- Пойдем, родная, нас ждет быстрый экипаж. Ты и оглянуться не успеешь, как опять окажешься в нашем родном Петербурге. Мы с тобой обвенчаемся в первой же церкви... и я сделаю все, чтобы ты забыла перенесенный кошмар!

В первом же костеле! В первой же церкви!.. Еще немного, и она бы сдалась.

Как хорошо было бы закрыть глаза, отдаться на волю этих сильных надежных рук: пусть забирает её отсюда, увозит, делает с ней, что хочет...

О чем она думает?! Неужели так просто: уехать и забыть? После того, как она прожила другую жизнь и стала другим человеком? Она стала женщиной в объятиях другого мужчины, и кто знает, может, она уже носит в своем чреве его ребенка?!

- Прости, Петруша, - Лиза заставила себя вынырнуть из этой сладкой грезы - если бы только она любила Жемчужникова! Но пользоваться его чувством? - Я не могу...

Он некоторое время тяжело молчал, а потом с пренебрежением проговорил:

- Ах да, мы же на Пушкине воспитаны: "Но я другому отдана и буду век ему верна!" Татьяну Ларину выдали замуж, не применяя к ней насилия и не оскорбляя её достоинства. А он... этот... гнусно похитил тебя, насильно сделал своей женой... Но ты напрасно боишься. Церковь признает недействительным ваш брак, а я... я никогда и словом не упомяну о том, что произошло!

Лиза слушала сбивчивую речь Петра, смотрела на его осунувшееся лицо, измятую, несвежую одежду и думала о том, как часто в жизни случается, что тот, кто действительно достоин любви, её не получает, а тот, кто причиняет страдания другим, эгоистичен и не ценит подлинных чувств, оказывается в выигрыше совсем не по заслугам.

Она ясно сознавала, что её чувство к Станиславу мало напоминает любовь, но он сделал её женщиной, своей женой, и сбегать от мужа к бывшему жениху теперь уже и вовсе неприлично...

К тому же Петр и не интересовался её чувствами и желаниями. Он не сомневался в том, что Лиза ему обрадуется, и все решил за нее...

Но она успела понять, что со своей судьбой сможет разобраться лишь самостоятельно. Тихая безоблачная жизнь не влекла её. Ей бросили вызов, и уехать сейчас с Жемчужниковым на мужском языке означало бы уклонение от дуэли... Аналогии на языке женщин она подобрать не смогла.

- Петя, возвращайтесь домой, - холодно сказала она, отодвинула его от себя и пошла к замку.

- Лиза, вернись! - отчаянно закричал он, но она знала оглянется: не выдержит, вернется. Станет жалко Петра, а на чаше весов сейчас лежала её жизнь. Почему-то Лиза была уверена, что Петр вполне без неё обойдется. Может, не теперь, но в скором будущем...

Вечером она с Василисой опять заглянула в гардероб покойной свекрови, отобрала ещё несколько платьев, а когда пришло время сна, легла на свое огромное супружеское ложе и заснула, едва коснувшись подушки. Проснулась она лишь после обеда, и то потому, что в спальню заглянула обеспокоенная Марыля - да жива ли пани княгиня?

Лиза подняла голову с подушки и сонно спросила:

- Что-нибудь случилось?

- Нет, - пискнула горничная, - но я подумала, здорова ли вельможная пани?

- А почему я должна быть больна? - сварливо поинтересовалась Лиза.

- Прошу прощения, ваше сиятельство, но я подумала, что вы спите уже шестнадцать часов, может, вам что-нибудь нужно?

- Кое-что нужно, - буркнула молодая княгиня, - но в этом ты мне никак не поможешь.

Она сползла с постели, и завернувшись в шелковый халат все из того же гардероба, уходя, наказала:

- Приготовь зеленое платье, а прическу... спроси Василису, свободна ли она? Если да, пусть придет и меня причешет.

Марыля обиженно поджала губы, но ничего не сказала. Княгиня не позвала её на свое умывание, потому горничная занялась делом более простым: открыла шторы и стала застилать постель.

Платье было надето и зашнуровано, когда в опочивальне появилась Василиса с двумя алыми розами.

- Одну приколем к корсажу, а другую - в прическу.

- Алую розу к зеленому платью? - с сомнением переспросила Лиза.

- Все будет просто замечательно: вы вся словно зеленый стебелек, который венчает розовое с зелеными глазами личико - вот вам и бутон...

- Вы поэтесса, Василиса Матвеевна, - улыбнулась Лиза. - Но наверное мне надо было бы надеть темную юбку и высокие ботинки - я ещё не все посмотрела.

- Сегодня вам не удастся это сделать - на улице идет дождь, - экономка оглянулась на безмолвно стоящую Марылю. - А ты, Машенька, иди на кухню, пусть Зося даст тебе молока. У тебя очень бледный вид...

Марыля вопросительно перевела взгляд на Лизу.

- Иди, иди, - кивнула та, - понадобишься, позову.