Пани Зофья. Вы всё перепутали

Полицейские за стеклянной дверью теряли терпение – всего несколько секунд отделяло их от того, чтобы войти в гостиную. У меня заболели все кости при одной мысли, но другого выхода не было. Я тяжело вздохнула, схватила тележку и выбросила ее из окна в траву. Взобралась на диван, а оттуда на подоконник. Повернулась спиной к улице. Я надеялась, что больше не найдется соглядатаев. Я сползла вниз настолько, чтобы ногами нащупать хлипкую лестницу. Это было нелегко. Некоторое время я так болталась, пока не удалось достать мыском туфли до какой-то опоры. Я встала на лестницу. Нет, я не упала, хотя прогнившая древесина и прогибалась, а каждая последующая ступенька была длиннее и поэтому менее крепкая. Последняя действительно треснула, но падение с такой небольшой высоты вообще не считается, хотя я и упала на спину, но это произошло скорее из-за потери равновесия и неровной поверхности. Побег прошел, на мой взгляд, гладко, дерзко, и ничто не могло мне испортить этого впечатления. Никакие беспредметные, обидные и неадекватные оценки. В кино супергерои тоже иногда падают на спину, но при финальном монтаже такие моменты ловко вырезают.

Минуту спустя, когда я все еще лежала на траве, раздался треск взламываемого замка. Полицейские вошли в гостиную.

– Здесь никого нет, – произнес мужской голос.

– Как вы это объясните? – спросил другой.

– Прошу прощения, Бог свидетель, всего минуту назад здесь стояла тощая бабулька и тащила покойника! – залепетал судья в отставке.

– Бабулька, говорите? Такого здорового мужика? Расскажете это в отделении.

Замечательно все удалось. Судья в отставке что-то объяснял и ссылался на свои связи в прокуратуре, но это еще больше раздражало полицейских.

Задело лишь то, что они меня недооценили. Конечно, я смогла бы утащить этого покойника, но соглашусь, это можно было бы объяснять в другой раз.

Я поднялась с газона. Все болело. Я пообещала себе никогда больше не повторять подобных эксцессов.

Узкая, заставленная машинами улочка тонула в темноте. Я отправилась домой, хотя была уже не вполне уверена, в какой он стороне.

По пути к автобусной остановке я размышляла. Что там могло произойти? Кем был тот мертвый человек? Имел ли к этому отношение мой сын? Конечно имел, черт возьми! Было ли это убийство? Может, просто несчастный случай? Убийство – это серьезно. Полицейские, безусловно, захотят прояснить ситуацию, наказать виновных, восстановить справедливость и порядок.

А вот и они. Еще одна полицейская машина. Около меня замедлили ход.

Водитель открыл окно и посмотрел на меня.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Добрый вечер, – ответила я, хотя у меня было несколько иное мнение на этот счет.

– Вы не видели ничего подозрительного?

– Конечно видела.

Он остановил машину.

– Где?

– В телевизионных новостях.

– До свидания, – сказал полицейский, отъезжая. – Будьте аккуратнее. Темнеет, может быть опасно.

– А, спасибо, спасибо. Я прислушаюсь к вашим словам.

Бравые ребята приступили к делу. Преступник должен был почувствовать серьезную угрозу. Его уже практически поймали.

Я все стояла и стояла на остановке. Автобуса не было видно. Когда он наконец-то пришел, я обрадовалась, что в нем довольно много свободных мест. Подпитая молодежь села сзади, а двое пожилых – спереди. Я, не в силах принять решение, села посередине салона.

С минуту я смотрела на сидящую неподалеку молодую пару. Она прижималась к его плечу. Он, с банкой пива в руке, что-то писал в сотовом. Ему было, простите, насрать на нее, но ей это не мешало. Мне бы тоже это не мешало, если бы только Хенрик ехал со мной в том автобусе и я могла бы прижаться к его плечу, а он бы тоже держал банку пива и щелкал кнопками в сотовом. Может, я бы снова сказала ему, что он пьянь и свинья, но он столько раз прощал мне это. Будь все так, мне бы не мешало, если бы за мной наблюдала милая старушка. Красивая, стройная и напоминающая многим известную актрису.

– Чё пялишься, бабка? – спросила девушка.

– Молодость проходит, милая, – ответила я. – Очень быстро. Я старой не родилась. Не так давно я была такой, как ты.

– Сдурела!

– С кем это ты? – очнулся юноша.

– Вон с этой, – ответила она ему.

– Вы знакомы?

– Да, – вмешалась я. – Я ее мать. Все время хожу за вами. Она тебе не сказала?

Он удивленно посмотрел. Спрятал пиво и выпрямился. Она ему потом что-то объясняла, оглядываясь на меня. На следующей остановке оба вышли. Неважно. Я была не в настроении. Люди живут так, будто течение времени их не касается. Они относятся к пожилым людям так, будто те больны экзотической болезнью, которой они сами никогда не заразятся. Да что там.

Я прислонилась головой к стеклу. Задумалась, может ли мой сын быть убийцей. Нелепая мысль. Он не был честным или трудолюбивым, он не был порядочным или морально безупречным, он не следовал никаким законам, правилам или заповедям, он не умел сочувствовать, сострадать или заботиться, но, к счастью, слава богу, у него также были качества, которые полностью и абсолютно исключали его из круга подозреваемых. Он был кошмарно ленив, хил и неуклюж, и это не позволяло ему убить кого бы то ни было.