Паника

Но самым важным было ощущение Близости. Ощущение присутствия чего-то действительно вечного. Здесь был росток нового мира. Мира, который затронет каждого из четырех миллиардов. И он, Рохан Дейн Хамстер, — один из первых! Рохану было не так уж много лет, чтобы от подобной мысли не закружилась голова. Он чувствовал себя избранным, призванным. И то, что божественное существо. Пан, находит его таковым, было важней той избранности, какую давали деньги или привилегированное воспитание. Это было признание свыше, признание того, что не положение в обществе или острота ума, а сам Рохан, по сути своей, — избран. И останется избранным, что бы ни случилось. У Рохана замирало сердце, когда он думал о будущем… И все-таки в глубине души он готов был отдать это будущее ради настоящего. Любовь Фло, преданность Дина, благосклонность АНКА… И райская природа вокруг. Разве мог он получить все это не по избранности своей? Разве такое можно, например, заслужить?

— О чем ты думаешь? — спросила Фло.

Она училась жонглировать камешками. Подбрасывать пару голышей одной рукой у нее получалось неплохо, но с третьим — не ладилось.

— О многом, — рассеянно отозвался Рохан.

«Он что, подражает брату?» — подумала девушка.

Но если от медитирующего АНКА исходило нечто холодное, тревожащее, то задумчивое лицо Рохана наводило на мысль о предвкушаемом удовольствии.

И Флоренс была очень недалека от истины…

— Привет! — сказал Джибс, спрыгивая вниз. — Мы принесли фрукты!

Он высыпал на песок содержимое превращенной в мешок рубашку МТанны. Бананы, манго, кокосовые орехи, финики.

АНК открыл глаза, улыбнулся по очереди Джибсу и МТанне. Африканец расплылся в счастливой улыбке.

— Угощайся! — предложил Джибс.

— Нет. — Сын Древней покачал головой. — Благодарю!

— An! — сказал Дин, срезая макушку ореха. Рохан узнал это движение, вспомнил прошлую ночь… «Господи, ведь и суток не прошло!» — изумился он.

Джибс бросил орех Фло. Когда девушка поймала орех, немного молока выплеснулось ей на грудь. Кромка прибоя, поднятая приливом, плескалась у ее ног. «Я пишу его, на краешек присев. Не гомеровский накатный перепев. Не клешнинка и не раковинный шум. Я пишу его, поскольку я пишу.

Я дышу его, пашу его и пью. Я не меньше, чем тебя, его люблю. И тоскую по нему, как по тебе. Как по-жадному, — так ждут — не по судьбе!

Утешай меня, утишь меня, укрой! Вот лежит не предо мной моя любовь!»

Фло стерла ладонью с груди сок и сполоснула руку в соленой воде. «Море плачет, море гладит берега. Причитает, приметает волн стога. Каждый камешек обласкан, обелен! Обнимаю всех, кто был в него влюблён!

По шипению, по гальке, по камням Бородатым, как по шахматным коням. По уключинам, по солони во рту… Вот быки его, как облаки в меду!»

— Фло! Флоренс!

Рохан стоял рядом, протягивая ей очищенный желтоватый плод.

— А, спасибо! — рассеянно проговорила девушка.

Рохан опустился рядом, касаясь плечом согнутой в колене ноги Фло. «Море дарит и хранит свою любовь. Море больше и полней материков. Море дышит облаками и горит. Море — то, что пьет и бьет меня внутри.

Бархатистое, как ямки у ключиц. Море любит нас не более, чем птиц».

— Все будет хорошо! — сказал АНК. И Фло сообразила, что уже несколько минут не сводит с него глаз.

— Хорошо? Что? — спросила она неожиданно резким голосом.

— Не беспокойся. С вами все будет хорошо!

—Я и не беспокоюсь!

Дин Джибс, прислонясь спиной к теплой каменной глыбе, наполовину утонувшей в песке, ритмично сжимал и разжимал кулаки. Его мышцы постоянно требовали движения.

«Девочка что-то чувствует!» — подумал он. АНК, сидящий с подогнутой под себя ногой, напоминал ему рисунки Будды-Майтрейи, которые он видел в монастырях во времена своего юношеского паломничества. А потом — в доме своего друга, приходившегося дедом этому созданию. Если, конечно, АНК действительно сын Сэллери. Внутреннее чувство Дина, определившее его долг перед молодым Роханом, долг, который и привел его сюда, это внутреннее чувство молчало, когда дело касалось золотокожего юноши. Следует ли из этого, что АНК — внук Рохана Дейна? Или золотокожий красавец не нуждается ни в чем, что может дать ему Дин Джибс?

— Дин! — попросила Флоренс. — Дайте мне, пожалуйста, свой нож!

— Пожалуйста!

Джибс запрокинул голову и посмотрел наверх, на зеленые кроны, затем на красный солнечный диск, наполовину утонувший в океане…

«Сатори…» — подумал он и закрыл глаза, чтобы увиденное отпечаталось в памяти.

Фло с помощью ножа Джибса пыталась привести в порядок ногти на ногах. И ей это удавалось: широкое отполированное лезвие было острым как бритва.

Время от времени девушка поглядывала на сына Древней. Вскользь. Будто случайно.

Флоренс не доверяла Тому-Кто-Пришел. Инстинктивно. Из-за голоса. Из-за того, что он не воспринимал ее как женщину. Нет, это не задевало ее чувства. Фло Тейт скорее задело бы, если б ее принимали только как женщину. Анализируя свои чувства так, как ее учили,