Паника

Другая рука коснулась его кисти. Такая же горячая, но более широкая. Все же не настолько широкая, чтобы не утонуть в ладони Рохана, когда он сжал пальцы… и был рывком поставлен на ноги. У этой женщины была сила тяжелоатлета.

Рохан тут же отпустил руку и шагнул назад.

— Полегче, моя сладкая! — произнес он.

Первая женщина засмеялась. С вызовом.

— Пойдем со мной!

Предплечье Рохана сжали сильные пальцы. С такой безошибочной точностью, словно вокруг не царила непроглядная тьма. В голосе говорившей не было ни малейшего сомнения в том, что Рохан подчинится.

— Ну нет! — решительно воспротивился Рохан. — Твоя подружка мне больше по душе!

Он попытался освободиться от стальной хватки, но не преуспел в этом.

— Меня зовут — Мякоть Жемчужницы! — проговорила первая и снова засмеялась.

— Красивое имя! — пробормотал Рохан, все еще пытаясь выдернуть руку и испытывая сильное желание врезать как следует наглой незнакомке. Но Рохан был слишком деликатен, чтобы ударить женщину. Даже если она ведет себя как мужчина.

Вся гамма чувств проявлялась на лице Рохана, и Мякоть Жемчужницы получила большое удовольствие, глядя на свою сестру. Та совершенно растерялась. Ей было приказано обращаться с пленником бережно! Очень бережно!

Гнев Вечерней Луны обратился на Мякоть Жемчужницы. Выпустив руку Рохана, она попыталась ударить Древнюю по лицу. Мякоть Жемчужницы легко уклонилась. Она не собиралась драться с более сильной сестрой. Но и Луне нипочем ее не поймать! К тому же у Луны приказ владыки немедленно привести Рохана.

Старшая Древняя снова посмотрела на упрямое Дитя Дыма. Она могла бы приказать Рохану следовать за собой. Но была уверена, что Мякоть Жемчужницы тут же вмешается и разрушит гибкую связь. Вечерняя Луна вздохнула. Этой ночью ей пришлось немало поработать.

Она устала и голодна. Правда, ей обещана награда,..

Древняя еще раз вздохнула и пропела два коротких слова…

Рохан изо всех сил напрягал слух, пытаясь сообразить, что происходит. Женщина отпустила его, но что дальше?

Два звука один за другим ударили его в грудь, всосались внутрь и разлились по жилам, распространяя онемение. Как будто ему сделали инъекцию. Руки его бессильно повисли.

Вечерняя Луна в третий раз вздохнула и взяла строптивое Дитя Дыма на руки. Мякоть Жемчужницы не осмелилась ей помешать.

— До свиданья! — пропела она вслед.

Рохан не мог двигаться и говорить тоже не мог. Но мог слышать и чувствовать. И не так трудно было сообразить, что его несут на руках. И несет женщина. Вот только куда она его несет и зачем? Рохан был не на шутку заинтригован. Настолько, что даже не испытывал беспокойства.

Длинные волосы, мягкие, пушистые, приятно пахнущие, щекотали лицо Рохана. Одна рука женщины держала его под колени, вторая — за плечи, так что голова Рохана откидывалась назад. Руки у женщины были тверды, как дерево. Неудивительно: в молодом человеке несмотря на все мытарства оставалось никак не меньше ста восьмидесяти фунтов, а несла она его уже минуты две. И, судя по ровному дыханию, могла нести еще долго.

Звук шагов изменился: стал глуше и как-то иначе отражался от стен. Но вокруг по-прежнему было темно. Ту, кто его нес, темнота не смущала. Рохан попытался представить, как выглядит со стороны. Это было нелегко. Его лет двадцать не носили на руках.

«Какой у нее удивительный запах!» — подумал он.

И тут, совершенно неожиданно, в памяти Рохана всплыла картина: длинноволосая молочнокожая девушка с черным телом на руках. Лесная фея, несущая Тарарафе.

Он вспомнил! И все-таки не испугался. Было что-то, что-то, пока прячущееся в глубине памяти, что-то отгоняющее страх. Хотя он прекрасно помнил всю сцену на берегу. А Рохан еще пытался сопротивляться! Еще одна картина: Дин, неуловимо быстрым движением метнувший нож, — и девушка, небрежно отбрасывающая оружие еще более быстрым жестом. Небрежно, как (резиновый мячик. Только это был не мячик, а тяжелый, острый как бритва нож.

И еще голос. Да уж! Там, где спасовал Дин, ему, Рохану, следует вести себя скромно! Голос! Нет, не зря Фло вбивала ему в голову: голос — это все!

«Бедная моя экзотическая малышка Флоренс! — сокрушенно подумал Рохан. — Так мне и не удалось тебя вытащить!»

И все-таки куда эта нимфа его несет? И где Дин? Где Тарарафе?

Рохан уловил новый запах. Запах земли. Почвы. Раньше его не было.

Голова Рохана раскачивалась. Начала болеть шея. Казалось, его несут уже больше часа. Конечно, это было не так. Но терпение его давно иссякло. Только кому до этого дело?

Когда впереди забрезжил свет, Рохан решил, что его обманывают глаза. Но — нет. Свет был настоящим. Настолько настоящий, что Рохан увидел гладкую стену, качающуюся в нескольких дюймах от его глаз. Нет, конечно, это качалось не стена, вдруг свет стал ярче, и та, что несла его, остановилась.

— Положи, — сказал по-английски мужской голос.

И Рохан тотчас узнал голос и вспомнил, откуда у него чувство безопасности. Оно было в слове, которое произнес этот голос там, в прошлом, за миг до того, как Рохана окутал зеленый туман. Это было слово «Брат!».