Паниклав (СИ)

— Здравствуйте, я лечащий врач пациента — Джесси Кэмбэлл, вы родственник? Меня зовут доктор Джонатан Скай, — представляется мужчина с хриплым голосом, скорее всего преклонного возраста.

— Здравствуйте, она моя племянница. Прошу, скажите мне, с ней все будет хорошо? Почему она без сознания уже больше суток? — дядя Сэм, как же мне жаль его, он остался один, я подвела его, поломанная кукла Джесси. Дефект.

Нужно было все свои сбережения передать в фонд помощи людям с психологическими травмами. Сейчас многие жертвуют средства в проект «Исцеляющая справедливость», хорошие и добрые люди помогают этому проекту, работающему в Сент-Луисе, штат Миссури. Не успела, промелькнули мысли только сейчас я.

— Послушайте, мы продиагностировали ее травмы, полученные при падении с лестницы, хорошо, что она не поднялась слишком высоко, — врач прерывается.

— Это я виноват, лестница из мрамора, скользкая, Джесси промокла в тот вечер и поскользнулась, я виноват, — дядя почти плачет, это слышно по его прерывистому тону.

— Послушайте, по предварительному заключению, могу сказать, что она не поскальзывалась. Травмы головы при падении и ушиб позвоночника, не дают мне такой картины. Скорее всего у нее был приступ, в следствии чего она и упала, но какой приступ я пока не могу сказать, это лишь предположение. Доктор Лэрик звонила и передала нам карточку Джесси, у девушки были проблемы психологического характера, — меня обсуждают, а я не могу вмешаться. Так себе ощущение.

— Да, она потеряла семью два года назад, приступы агрессии и панические атаки, я в курсе ее проблем, но она достаточно сильная и Джесси хороший человек, может быть я не в курсе всего, но думал, что мы справляемся, — дядя Сэм, даже я не понимаю себя, но ты многое сделал для меня.

— Трудные подростки и их проблемы, не вините себя, Джесси не получила страшных травм, угрозы для жизни нет. Могу лишь предположить, что есть какие — то нерешенные проблемы, но они ее личные. Она вернется к нам, когда сама этого захочет, понимаете, о чем я? — доктор Скай прав как никогда. Я не хочу возвращаться.

— Но как мне помочь ей вернуться? Что можно сделать? — дядя Сэм не сдается.

— Я думаю, она сейчас на правильном пути, так ведь Джесси? — доктор Скай будто знает, что я слышу их, но мне нечего ответить.

— Она слышит нас? — дядя Сэм, не отступит.

Прошу не нужно ничего.

— Не знаю, это лишь мои предположения, но стоит поговорить с ней, может быть есть что-то, что поспособствует ее возвращению или может быть кто — то? — Доктор Скай уходит, тяжелые шаги отдаляются.

— Джесси прошу вернись ко мне, мы справимся, обещаю.

Трескучее радио прерывается. Я устала, прости дядя, дефект отключается.

глава 34

Джесси

Когда меня не станет — я буду петь голосами Моих детей и голосами их детей, Нас просто меняют местами Таков закон сансары, круговорот людей.

(Сансара — Баста)

Снова треск радио заставляет меня открыть глаза, я все также в своей комнате. Родителей нет рядом, но я знаю, что они где — то поблизости.

— Здравствуйте, доктор Скай, — голос дяди снова на той же волне.

— Здравствуйте Сэмюель, я считаю вам пора вернуться домой и хорошенько выспаться, мы следим за состоянием Джесси круглосуточно. Если она придет в себя, мы вам незамедлительно сообщим. Не стоит загонять себя и дежурить у ее кровати, вы себя доведете до ее состояния, нам не нужно таких жертв. Джесси расстроится если проснется и увидит вас таким уставшим, — вот снова согласна с доктором. Дяде надо отдохнуть. Со мной все хорошо, я там, где была когда-то счастлива.

— Эм, хорошо, я уеду сегодня, но завтра приеду. Слышишь Джесси я рядом, я с тобой милая.

Знаю дядя, я знаю.

Наконец — то тишина, встаю с кровати и заправив ее аккуратно покрывалом встаю и иду умываться. Сажусь за свой письменный стол и листаю альбом, любовь к карандашам и кистям у меня с самого детства. Пролистывая альбом, понимаю, что уже тогда для меня были важны детали: глаза, губы и эмоции людей.

Беру карандаш и открываю последнюю страницу с белым чистым листом.

Рука сама выводит его портрет, почему даже сейчас я рисую его. Красивые густые темные брови, ровный прямой чуть вздёрнутый нос, пухлые темно — розовые губы, родинка на щеке, и одна на лбу. Его карие мечтательные и добрые глаза с дерзкой смешинкой, как же я скучаю по нему, я люблю его. Это не изменить, он со мной, он во

мне, но я не произнесу его имени. Заканчиваю портрет длинными ресницами, в ушах два маленький колечка. Слезы капают на рисунок, вот он снова со мной и нет мне покоя.

— Кроха, ты снова рисуешь? — мама подходит сзади и обнимает меня, заплетает мне косу.

— Я всегда любила рисовать, — обнимаю ее.

— Да, сколько тебя помню, лет так с трех, особенно в гостиной на обоях, папа переклеивал в том месте, у камина помнишь? — мама начинает смеяться.

— Да, точно, он потом приколотил туда кусок доски и повесил на него рулон бумаги, — мы хохочем с мамой, вспоминая мои детские проделки.

— Знаешь мне так не хватало тебя, этих воспоминаний, — не смотрю ей в глаза, она не понимает, она — это иллюзия в моем подсознании, в моих воспоминаниях.