Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта

The Velvet Underground начали свой двухмесячный марафон в «У Макса» в конце июня 1970 года. Они выступали в помещении на втором этаже – Мики Раскин, владелец клуба, теперь решил переоборудовать его в зал для концертов рок-групп. Даг Юл вспоминал, что пространство зала было «не сильно больше крупной гостиной. Столы стояли вдоль стен, а по центру было свободное пространство для танцев. Сцены хватало только на то, чтобы вместить усилители, барабаны и нас. Не больше»^[200]. За то время, пока «Вельветы» отсутствовали на нью-йоркских площадках, ситуация изменилась. Фил Моррис из журнала Circus, возможно, не так сильно преувеличивал, когда писал в июне: «Культ [VU] растет с каждым концертом. Они из тех групп, на которые люди подсаживают своих друзей, и те, кто врубается в «Вельветов», испытывает почти религиозное чувство» ^[201]. По крайней мере, на этот раз выступления The Velvet Underground в Нью-Йорке смогли привлечь внимание зрителей и журналистов без поддержки в виде светового шоу и имени Энди Уорхола. Язвительный Лу Рид, конечно же, не мог оставить этот факт без внимания. Открывая один из первых концертов группы в Max’s Kansas City, он сообщил: «Однажды мы записали альбом с поп-художником. Потому что хотели ему помочь». Из-зала тут же кто-то заорал в ответ: «Вам лучше без него!». Журналист из Village Voice был согласен с этим мнением, отмечая, как сильно изменилась группа за время отсутствия: «Кончились демонические атаки на аудиторию. Кончились травмирующие слух арт-визги. Кончилась эзотерика… Похоже, что «Вельветы» вернулись на свое место, функционируя как настоящая рок-н-ролльная танцевальная группа». Автор заключал: «Не знаю, какие последствия это будет иметь для их карьеры, но если судить по прошлым реакциям публики на «Вельветов» (и реакции на другие группы), я бы предположил, что дела находятся на небывало высокой точке»^[202]. Под впечатлением от концертов находилась солидная The New York Times: «Музыкантам следует выступать чаще, чем раз в три года; по сравнению с ними 80 процентов современных групп выглядят бессмысленно и по-любительски»^[203].

Том Манкузо (о выступлениях Лу Рида «У Макса»): «Вокальные манера и тексты Рида варьируются от небрежного равнодушия и литературной отточенности до молитвенной честности и бабблгамной простоты» ^[204].

Сам Лу Рид (кроссовки, черная футболка, пульсирующие вены на мускулистой шее) казался довольным, и его походка, и даже его манера говорить демонстрировали атлетическое сложение, сдержанную уверенность. Лу сообщал, что всегда хотел играть в рок-н-ролльной группе и сравнивал игру в группе со спортивной игрой^[205]. Он продолжал наблюдения над людьми и в один из вечеров мог, например, рассказать, что на сегодняшний концерт пришли два матроса в форме, познакомились с двумя девушками, танцевали, а затем ушли вместе – и о том, что ему это нравилось^[206]. «Это было шоу Лу Рида, и никто не решился бы это оспаривать», – вспоминал Дэнни Голдберг из Circus в своем ретроспективном репортаже. Он также цитировал Дэлмора Шварца – «чашка кофе способна уничтожить печаль» – и констатировал, что летние концерты The Velvet Underground стали для Нью-Йорка той самой чашкой. Избалованная концертами всех видов нью-йоркская публика, богемные и рафинированные обитатели Max’s Kansas City, поддавшись магии The Velvet Underground, совершали немыслимое – уподобившись школьникам, отплясывали рок-н-ролл так, словно на дворе был не серьезный 1970 год, а невинные 1950-е. Каким-то образом некоторые из тех, кто заполнял тесную комнату «У Макса», знал или предчувствовал, что нынешнее лето будет последним. Но это только добавляло происходящему ощущения уникальности, исключительности. Фотограф Дастин Питтмен говорил, что каждый вечер «был особенным… разные версии, разные настроения. Это было прекрасно. Выступления The Velvet Underground "У Макса" тем летом были особенным рок-н-ролльным моментом, и точка».