Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта

Безусловно, центральный и самый успешный трек с тех сессий – знаменитый «Roadrunner». Это композиция, на которой Ричман «замкнул круг» и отдал все долги той группе, которая его взрастила и воспитала. «Roadrunner» – это циклические два аккорда, периодически лихо отбиваемые двумя ударами в сильную долю; примитивный драйв, нехитрый бит, который, однако, обладает способностью полностью затягивать слушателя. Беря за основу элементарный трехаккордовый рифф "Sister Ray" The Velvet Underground, Ричман упрощает его еще больше, и строит свое повествование всего лишь на двух. Если на 17-минутной композиции «Вельветов» Лу Рид рисует сюрреалистическую картину грандиозной оргии, то «Roadrunner» Ричмана – это травелог[93], не менее эпический по масштабу – даже если продолжительность разных его студийных версий не выходит за пределы пяти минут.

"Someone I Care About" – дружеский привет еще одной любимой группе. Фуззованный орган на заднем плане жужжит как зубной бор, а Джонатан надсадно гнусавит свои заявления, безупречно воспроизводя интонации Игги Попа: «Я не хочу притворяться, что девушка мне нравится, если это не так. Я не хочу изображать, что она классная, если я от нее в шоке. Все, что хочу – девушка, к которой я буду неравнодушен. Или я вообще ничего не хочу». Практически с такими же интонациями Игги на первом альбоме The Stooges нудел о том, что ему скучно, «не прикольно» и нечем заняться. Монотонная и продолжительная звуковая атака продолжается на композиции "She’s Cracked", где Джонатан сообщает, что его возлюбленная «ест дерьмо». Ближе к концу песня затормаживается с диссонирующим органным скрежетом и, кажется, почти готова развалиться на хаос составных частей, прежде чем Джонатан придает ей новый поступательный импульс.

"Astral Plane" – это еще одно музыкальное пересечение. Отдающийся эхом вокал Джонатана, нехитрый ритм и Харрисон на своем электрооргане в роли Рэя Манзарека – гипнотическое звучание композиции напоминает The Doors. Схожим настроением обладает и "Old World". Непрекращающиеся переливы органа деликатно украшают песню, но не оттягивают внимания от исполнения Ричмана.

Одним из триумфов совместных сессий The Modern Lovers и Кейла стал знаменитый номер "Pablo Picasso" – породивший впоследствии немалое количество кавер-версий (включая версию в исполнении самого Кейла). Воскрешая в памяти свою хищную долбежку по клавишам на "Waiting For The Man" «Вельветов» и "I Wanna Be Your Dog" The Stooges, Джон снова усаживается за рояль, чтобы поддержать однообразный, упорный, но несколько ленивый бит песни. Начинаясь с нарастания, она сохраняет ощущение студийного джема: гитара то звенит чистым звуком, то начинает скрежетать перегрузом; Джонатан Ричман и Эрни Брукс (переключившийся по такому случаю на гитару) обмениваются соло – диссонирующими завываниями или агрессивными тремоло в духе Лу Рида. Это прекрасное упражнение в атональной монотонности, не уступающее лучшим творениям The Velvet Underground, на фоне которого Джонатан вальяжно излагает историю Пабло Пикассо. Композиция удаляется так же постепенно, как и начиналась; это создает ощущение, что нам представили лишь короткий фрагмент о героических похождениях могучего художника, а группа (вместе со своим усердным продюсером) может продолжать выбивать свой ритм еще как минимум пару часов.

Поработав с The Modern Lovers в студии и пронаблюдав их на сцене, Джон Кейл стал настоящим поклонником Ричмана: «Он всегда был харизматичным. В нем было много магии – особенно когда его несло. И никогда не знаешь, что произойдет в следующий момент» ^[53]. Группа определенно ощущала важность происходящего и на сессиях с Кейлом постаралась показать все, на что способна; мощь их звучания раскрывается здесь во всей красе. Неудивительно, что именно записи сессий с Кейлом составили основу посмертного и самого известного альбома The Modern Lovers. Однако на тот момент группа не считала эти пленки чем-то большим, чем проверка сил или «проба пера». «Мы все считали, что это просто демо, подготовка к тому, что станет «настоящей» записью»^[54], – объяснял Эрни Брукс.