Панк-Рок: устная история

МЫ ЦЕПЛЯЛИСЬ КО ВСЕМ The Stranglers

Они были самыми мерзкими, смешными, темными, непредсказуемыми, странными поп-звездами аутсайдерами. Самая отвязная группа во всем каноне панк-рока — брутальная волна злой и рычащей панк-психоделии, нарезанной на трехминутные куски чистой поп-магии. Эта мрачная позиция комбинировалась с убийственными мелодиями; их поза плохих парней и темная харизма были хорошим дополнением. Они говорили и пели о инопланетянах, карате, Юкио Мисиме, Льве Троцком, героине, Нострадамусе, крысах, воронах и отчуждении… Это была необычная группа.

История запомнила Clash и оставила за бортом остальные панк-рок-группы. Очень жаль, однако, что все, кто вырос на панке, помнят Clash, а Stranglers задвинуты историей в сторону. Их влияние было огромным и незаслуженно недооцененным. Их чистая агрессия и оригинальность их музыки, темные завихрения клавишных, ТОТ САМЫЙ бас и те гитарные хуки, комбинированные с боевыми голосами вокалистов-близнецов фронтменов Джей Джей Бернела и Хью Корнуэлла, и все это смешано в один из самых могущественных саундов того периода, что и продемонстрировали высокие продажи их пластинок. Может, они и стали неприкасаемыми для критиков, но люди их любили. А это в панк-роке единственное, что имеет значение.

Джей Джей Бернел:

В ноябре 1976 года мы подписали контракт с United Artists и направились прямо в студию. На UA нас привел Эндрю Лодер, подписавший также Dr. Feelgood. Он хотел записать нас живьем, как альбом Dr. Feelgood Stupidity, ставший Номером Один — возможно, последний концертный альбом, который был столь успешным. Однако, в конце концов мы все же засели в студии TW в Фулхэме. Мы записали большую часть первых двух альбомов на той сессии. Для No More Heroes мы добавили еще несколько песен за лето 77 года. Мы добавили «English Town», «No More Heroes» и «Something Better Change». Все остальное было достаточно хорошо сделано в период первой сессии.

Когда случилась так называемая панк-революция, мы в нее не вписались, что было просто здорово. В общем, лучше быть самому по себе, самому себе хозяином, не быть в обойме, иметь свою индивидуальность, свою свободу. После издания нашего альбома Rattus Norvegicus в начале 1977 года, он оставался в топ-10 целый год.

Алан Эдвардс, наш пресс-агент, помог нам стать такими, какие мы есть, то есть полными противоречий. Хотя у него был сырой материал! Ему не нужно было слишком много придумывать. Хью не было равных в доставании людей. Потом к нам прилепился ярлык сексистов. Стоит только назвать кого-то чмом — это я так просто, навскидку — и тут же тебя называют фашистом или грубияном. Так называемые правильные люди, например, Rough Trade, отказывали нам в распространении наших пластинок за их сексизм и мужской шовинизм — этот ярлык нам мало чем помог, мягко говоря. Это было скорее отражением тех, кто на нас клеветал, чем нас самих, потому что если вы присмотритесь ко всему этому более внимательно, то увидите, что наши тексты были достаточно журналистскими, взглядами на себя как на парней и на время, в котором мы жили. Я думаю, это очень ценно. Мы были честными; мы не защищали избиение женщин. Вот уж не понимаю, как это получилось, что люди восприняли как руководство к действию песню о парне, ударившем свою подружку в определенной ситуации. Думаю, людям хочется видеть то, что им хочется видеть.