Панна Эльжбета и гранит науки (СИ)

Или тетка про короля с королевой говорит?

— Словом, надобно и нам тут остаться. И тебе за ворота Академии лучше не ходить. Мало ли что. Благо и не выпускают вас теперича.

Может, и правда в Αкадемии поспокойней. Но до чего ж несладко посередь чужих заговоров оказаться.

Отправилась я перед занятиями в библиотеку. А то заговоры заговорами, а наставники не смилостивятся, если вдруг на их занятиях опозорюсь, спросят по всей возможной строгости, особливо с меня. Все ж таки кровь Кощеева — она кровь Кощеева и есть, приходится славе пращуров соответствoвать.

И вот сижу в библиотекe, поодаль пара однокурсников устроились. Глядят косо, не подходят. Все им тот поцелуй покоя не дает, а то и что другое…

Стоило толькo про себя принцева друга беспутного помянуть — входит в библиотеку княжич Свирский. Бледноват, а вот глаза что прежде — так и светятся, будто задумал что.

Подходит молчком и напротив меня усаживается, словно так и надо было. Гляжу на него, что и думать не ведаю. И вроде как гнать его тоже сейчас не след. Не после того, как по всему кампусу про нас болтают нėвесть что. Не то поймут, что обман все — и тогда Радке может не поздоровиться.

Может, верят и не все, что нет до Радомилы Воронецкой княжичу Свирскому дела, а только подозревать — одно, а увериться — иное.

— Ну, здравствуй, панна Эльжбета, — усмехается бессовестно, глядит исподлобья. Α потом, как ни в чем не бывало книги да пергаменты на стол мой кладет. Ну ни дать ни взять — студиозус примерный, над науками чахнет.

— И тебе здравствуй, княжич, — гoворю я вполголоса.

Уж как тепереча глядеть на него, сама не знала.

А Юлиуш Свирский улыбается, что кот сметаны объевшийся, но хоть язык на привязи придержал, уже и за то спасибо. А что смотрит… Ну так кто только не смотрит на меня?

Сижу и я смирно, задания, наставниками назначенные делаю, а сама нет-нет, да и посмотрю на шляхтича перед собою. Словно против воли собственной. И глупости всякие в голову лезут, к примеру, как целовал он меня, гад бессовестный.

А княжич, когда взгляд мой ловил, улыбался этак… странно улыбался, иначе. И от этого так неловко становилось, что хоть под стол прячься! А только нельзя виду подавать!

Стоило только из столовой выйти, как запропал Юлек. Улизнул, словно и не было его.

Лех только плечами пожал, мол, ну запропал друг самолучший и запропал, и нет принцу до княжича Свирского и дела никакого.

Томаш говорить ничего не стал, а сотоварища все ж таки отправился искать. Мало ли, что стрясется с Юлеком без пригляда. Не бессмертный все-таки, да и в историю ввязался — никому не позавидуешь.

Следом за Потоцким и Томаш Сапега увязался. Делать ему все одно было нечего, так чего бы и не поискать рыжего? Всяко веселей, чем за принцем Лехом следом ходить, уж больно наследник смурной в последнее время. И чем дальше, тем угрюмей принц Лех становился — точно туча грозовая, того и гляди молния ударит.

Вот только куда мог запропасть Юлек, ещё поди пойми. Куда ни заглядывали шляхтичи — нигде их друга не было. Уже под самый конец решили в библиотеку зайти. Так, для очистки совести. Не то чтобы никогда не заглядывал туда Свирский, да все больше к книгам его тянуло перед экзаменами.

На этот же раз в библиотеке друг и сыскался. Сидит за столом, навроде как учится с великим усердием. Сказал бы кто Мареку, в жизни не бы не поверил. А напротив рыжего сидит Эльжбета Лихновская как ни в чем не бывало и тоже вся в науки с головой погрузилась. На пергаменте чтo-то пишет, в книгах страницы переворачивает.

— Да ты только глянь! — шепнул Сапега. Даром, что недогадлив был княжич Сапега, а и то подвох почуял.

А поглядеть было на что.

Сидят за столом друг против друга Элька с Юлеком. У обоих учебников гора, пергаменты рядом разложены ворохом. Сразу видно, при деле студиозусы, науки магические постигают. И ведь даже не смотрят друг на друга, не переговариваются промеж собой даже. Только вот…

— Увел рыжий девку-то у высочества, — опешил Томаш. Едва не прежде самого Марека понял Сапега, в чем ту подвох. — Глазом не моргнул!

Марек огляделся тревожно — не слушает ли кто. Ведь Томашева правда, панночка Лихновская хоть крепость и неприступная, а для рыжего княжича ворота все ж приоткрыла. Может, и хотел Юлек за некроманткой зловредной от подозрений спрятаться, вот только, похоже, заигрался он.

— Ты не болтай только. А то взбесится Лешек. Как есть взбесится и наворотит чего в сердцах, а оно никому не надо. Элька-то на высочество и не глядела, но ведь Леху-то не объяснить. Он Юлека точно со свету сживет за этакое.

ГЛАВА 20

Как пришло время на занятия идти, поднялась я из-за стола, принялась пергаменты да книги собирать, будто ни в чем не бывало. На докуку рыжую и не смотрю. А как мимо него проходить стала, так перехватили руку мою пальцы чужие, горячие, с моими переплелись, да всего на несколько мгновений. А после отпустил меня Свирский, словно бы и не случилось ничего.

А сердце в стуке суматошном зашлось.