Панночка

Дорош. А что ж, Спирид, ты правильно сказал. Такое со мной бывало. Но как только я выскочу из погреба, то и обмерзлость моя вся проходит, потому что на дворе жарит солнце, а под дубом на лавке сидят мои товарищи, и грозятся, и машут кулаками в нетерпении, чтоб я нес им скорее горилку… Тут уж некогда мерзнуть, Спирид, как ты ни старайся.

Спирид. Вот я и говорю, примерно то самое и получается… (трогает Философа)…как оно и должно быть. Он еле дышит и грудь холодная.

Хвеська. Ну не рассуждай же ты, Спирид! Если ты знаешь, что надо делать, то и делай скорее.

Дорош. Да, Спирид. Потому что не можно обмерзлому человеку стоять на таком солнцепеке, иначе с ним еще что-нибудь приключится…

Спирид. А и что ж тут делать! (Сильно хлопает Философа.)

Хвеська. Ну и что же это ты делаешь, Спирид? После всех своих рассуждений! Ты уже спятил совсем, вот что! Тебе бы только играться, как годовалому псу.

Дорош. Да, Спирид, в этот раз баба хорошо сказала. Не можно с таким человеком играть.

Спирид. Нет, пустите меня, ребята! Кровь закипела во мне, ребята! Не могу я его такого видеть! Я намну ему бока, и не держите меня, потому что у меня руки чешутся намять ему бока!

Дорош. Спирид, не можно! Драться надо, если человек хочет, а он не хочет!

Хвеська. Да он же и не понимает даже, что его бьют, Спирид! Это все равно что на дите руку поднять!

Спирид. И пускай! (Хлопает Философа.) Возьму на себя грех, а бока намну, потому что это никакое не дите, а сосуля обмерзлая. А я знаю, как это может разогреть сосулю, если она задержалась в погребе… Я не знаю, как еще можно разогреть человека, если он обмерз среди лета, но этот драчливый способ самый старый и самый верный. (Со всей силы хлопает Философа.)

Философ. Ой!

Спирид. А вот тебе еще! И если ты настоящий козак, а не сосуля плаксивая, то иди бороться и посмотрим, кто кого повалит. (Хлопает Философа, тот ойкает.) Давай, давай, грейся. Философ, чуешь, как моя кровь горит и в кулаки отдает? (Хлопает Философа.) Иди, иди, на хороший мужской бой. Философ, потому что нет горячей козацкой жаркой силы и нет щедрее ее, друг Хома, на, бери, грейся. (Огрел Философа, тот закачался.)

Дорош. Ставлю эту чарку, что Философ тебя повалит, Спирид!

Спирид. Когда эта сосуля могла повалить козака? (Теребит и хлопает Философа, который слабо ойкает.) Нет, она может только ойкать, эта слабая сосуля, а повалить козака она не может, нет!

Философ хлопает Спирида, тот падает. Дорош выпивает свою чарку.

Дорош. А хорошо Философ тебя повалил, Спирид!

Спирид. Он меня неправильно повалил! И ты проспорил чарку!

Дорош. Нет, Спирид! Я видел, как ты хлопнулся, и за это я и выпил!

Спирид. А я говорю, что он меня неправильно повалил, потому что я в тот миг не заметил, как он меня хлопнул! И это не считается!

Хвеська. Тьфу!

Спирид. Нет, надо бороться по-честному, а не хлопать, когда человек мирно стоит рядом и ни о чем не догадывается! А ну. Философ, давай снова бороться!

Философ. А что ж, пожалуй, давай. Только повалил я тебя правильно. (Борются.)

Хвеська. Тьфу! Такую подняли пыль, что до вечера теперь не уляжется. И что за народ эти мужчины! Ведь и нравится же им ломать друг другу руки и ноги и еще валяться в пыли, будто это не люди, а кабаны!

Дорош. Что ты можешь понимать, баба! А ну, поддай ему, Спирид! Эй, Философ, это ж пузо Спирида, это место ты ни за что не пробьешь, потому что оно нечувствительно к кулакам. Ага, ага, Спирид, если ты отвертишь голову Философу, то и не будет уже ученого человека! Вот это славная битва! Вот это видные мужчины меряют свою силу!

Хвеська. Сил-то сколько, сил! Боже ж мои, сколько могучих сил, и все это в игру вбивают! А хозяйство стоит и стоит неухоженное, а эти здоровенные силы валяются в пыли и гогочут! Тьфу! Срам! Стыдно глядеть на такое!

Входит Явтух. Борющиеся поднялись.

Философ. Уф, ну и увесистый же кабан ты, брат Спирид! Однако я тебя повалил.

Спирид. Нет, брат Хома, ты хоть телом и посуше, и увилистей, а все ж таки повалил тебя я. Это каждый скажет.

Философ. Что ж тут такого говорить, если я сам сидел на твоем пузе, а Дорош это видел!

Дорош. Видел!

Спирид. А что ж, что сидел! Сидел ты совсем недолго, потому что я тебя скинул и придавил.

Дорош. Придавил.

Философ(потирая шею). Однако ты крепкий мужчина, Спирид. Это да.

Спирид. А что ж, и ты ведь ловкий мужчина, Хома. Это видно.

Дорош. А хорошо вы, ребята, боролись. Жаль, Явтух, что не видел ты, как они боролись. Я тебе говорю, что такой борьбы ты давно не видел. А что. Философ, сможешь ты побороть самого Явтуха?