Паноптикум

Город окончательно окунулся во мглу. Марк ощутил, что он представляет Стеклов старым чудесным замком, как когда-то в далеком детстве, когда не была его невинная душа отягощена памятью, опытом и представлениями о мире. Это состояние длилось недолго, но оно дало ему такую душевную силу, какую он давно уже не испытывал. И он с облегчением почувствовал, что готов к завтрашнему дню, ко всем сложностям мира, не отрицая ничего в нем, не думая плохо о самом себе и о людях, которые окружали его.

Глава пятая Родные судьбы

К Куршаковым в начале декабря приехал родственник из Москвы, которому мама Светлана Викторовны была несказанно рада. Это был ее двоюродный брат, Герман Тябликов, высокий импозантный мужчина, по-военному подтянутый и немногословный. Светлана Викторовна обожала своего дядю, и они расцеловались тепло и искренне.

– Что нового в Москве у вас, дядя Герман? Я сто лет в столице не была. Как мои троюродные братцы поживают? – стала она расспрашивать гостя.

За вечерним чаем Герман рассказал вначале о семейных делах, а затем перешел к делу, которое всю дорогу не давало ему покоя.

– Я, девочки мои дорогие, недавно по скайпу связался с нашими швейцарскими родственниками, – начал он свой рассказ. – Знаете ли, чем они меня огорошили? Около их дома в горах уже два года живут какие-то русские, а недавно мой племянник Гейнц, говорящий немного по-русски, познакомился с одним из них. Им оказался некто Игорь Лытарь, сын вашего мэра. Каково, а? Прямо-таки так тесен мир, что и представить невозможно. Ну, разговорились они. Игорь спросил Гейнца, откуда тот знает русский и как его семья очутилась в альпийских горах. А Гейнц, представьте себе, только со мной из всей нашей родни и общался. Это было девять лет назад, когда я по делам университета был в Женеве. Само собою, кое-что я тогда ему рассказал. Но очень немного, потому что сам толком ничего не знаю.

Так вот, молодой Лытарь выяснил, что Гейнц имеет дальних родственников в России. «А где они живут?» – поинтересовался, вскользь так, для поддержания беседы. Наш Гейнц, наморщив лоб, вспомнил название города. Тут Игорь ахнул. Действительно, ведь это уму непостижимо! Он искал уединенное шале в горах, а наткнулся на соседей родом из России, более того, – из его родного города! Бывают же чудеса на свете! Стал он немца нашего подробнее расспрашивать: кто в Стеклове живет из его родственников, какую они фамилию носят. А откуда Гейнцу про это знать, если он из всей родни только меня и видел? Пристал наш швейцарский родственник ко мне, как банный лист к одному, извините, месту, – захотел узнать историю семьи. Ну, ладно. У них так заведено, у швабов. Обязаны знать всю родню до седьмого колена. А если чего-то не знают, так из пастора, который метриками ведает, всю душу вытрясут. Мне известно, что только один человек среди нас знает историю Тябликовых. Это ты, Светлана, – обратился он к племяннице. – Не поможешь ли мне в этом вопросе?

Рассказ дяди Светлана Викторовна выслушала с необыкновенным интересом. Этот случай показался ей действительно выдающимся.

– Что же, я могу помочь тебе в этом деле. Но начать придется издалека.

– А я и не спешу, – пошутил в ответ дядя. – Между прочим, к вам на машине добраться труднее, чем в Швейцарию. Ленинградка разбита вдребезги, пробки несусветные, а перед Зеленоградом я стоял не меньше часа. Пока стоял, такого живописного мата наслушался, что впору было записывать.

Все рассмеялись, а Светлана Викторовна, выйдя из комнаты, вернулась обратно с газетой в руках.

– Это наша районная газета, – пояснила она. – Год назад я написала статью о стекловском кирпичном заводе. Сейчас он в руинах, а когда-то, еще до революции, был известен в России. История этого завода – это, без всякого преувеличения, история нашей семьи. Мы из известной купеческой фамилии, между прочим. Вот, слушайте, – и она начала читать:

«По воспоминаниям стекловских старожилов А.М. Никитиной, Д.Л. Войцеховского и его жены, А.М. Боссерт, многие именитые купцы имели свои лавки в городе, в том числе и в торговых рядах. Известны были в городе галантерейная лавка Щукиной, обувная лавка Грязнова, бакалейная лавка Боряхина и Маслова, булочная и колбасная Петра Евстигнеева, мясная лавка Горбунковых (имели они также лавки железных, скобяных и шорных изделий), мясная лавка Скокова. В торговых рядах славились магазины братьев Боразденных. Один из них держал галантерейный магазин, другой торговал металлическими изделиями: ведрами, сковородками, пилами, молотками, гвоздями, косами, серпами, топорами. Многим стекловчанам помнится булочная Якова Фадеевича Смирнова. Имел он также и пекарни, амбары, лабазы. В валяльной мастерской Грязнова многие горожане заказывали добротные валенки. Купец Сахаров содержал пивоваренный завод, который находился на нынешней Красноармейской. Купец Панкратов содержал магазин фруктовых вод, соков, варенья и другой снеди. Иван Малыгин, купец второй гильдии, имел лавку, в которой торговал церковной утварью: иконами, лампадами, лампадным маслом, свечами и прочим.