Паноптикум мотыльков

— Мне нечем прельстить Того, кто живет среди людей. Остается лишь сухо поприветствовать в соответствии с заученным сценарием. Я сопровождаю заблудшую овцу, погрязшую в похотливой скверне, сотворившего кумира из собственной смазливой внешности, принесшего мужское достоинство на алтарь потребления.

— Ты исполнил свой долг. Он заслуживает суда.

Клубы благовония скрыли от восторженного взора Софии почтительно склонившего голову сердцееда.

Церемония продолжается. Трон повернулся вслед за кальяном и замер перед альковом, где под легким шелком, на низком диване развалилось двое. Дым рассеялся, и София смогла разглядеть новые действующие лица.

Бродяга, в поношенном костюме, в ботинках на босу ногу восседал в компании с огромным ребенком, ростом со взрослого бугая. Нищий кормил его, но пища все время попадала мимо огромного разинутого рта. На груди малыша болтался грязный слюнявчик, огромный живот покрывали остатки засохшей каши. Толстые короткие пальчики подхватывали падающие ошметки и немедленно тянули их обратно в рот, но через щеки, дырявые словно решето, еда вновь вываливалась на пол.

Бродяжка, заметив, что свет лампы выхватил их из мрака, немедленно прервал кормление ненасытного чадо. Вскочил на ноги, нагнулся, чтобы натянуть соскользнувший ботинок.

Из всех его дырявых карманов на ковры ручьями хлынули припрятанные монеты, рассыпались мятые купюры, разлетелись веером платиновые кредитки.

Громкий клекот Гая — ворона прозвучал вместо приветствия.

— Неразлучные приятели, вы снова вместе! Gula! — нищий подобострастно поклонился, приложив ладонь к сердцу.

Avataria! — взрослый младенец, размазав несуществующую кашу по щекам, радостно пошевелил пальчиками — сосисочками.

— Говорите!

— Мы здесь, Господин, чтобы наказать души, потерявшиеся в пагубной страсти. Оба мучаются от непрекращающегося голода и жажды. Одна алчет наживы, другой яств. Отдаем их на твой суд.

— Да будет так!

Толстый ребенок, набрав в рот дыма, выдохнул благоухающее облако через множество дырочек в щеках, моментально скрывшее парочку из глаз.

Ворон, закурив новый кальян, некоторое время наслаждался свежим опиумным ароматом.

В комнате воцарилась невольная тишина. Трон со скрипом повернулся и замер перед последней нишей.

— И, наконец, мой главный и самый желанный гость…, - прозвучал громовой голос — раскат.

— Явись нам, несравненный Superbia!

Ярко вспыхнул светильник, освещает склоненную на подушки голову прекрасной женщины.

Изящная тонкая фигурка нехотя поднялась с оттоманки, потянулась по- кошачьи, томно мяукнула. Мурр!

Недовольная, что ее разбудили, красавица, копия белокурого кино идола Мерлин, надула прелестные губы, приподняла растрепанные волосы вверх, закалывая в пучок. Надменно оглядела зал.

— Я заглянула к тебе, Господин, чтобы передать в руки одну глупую овцу, смертельно надоевшую мне. Поступай с ней, как посчитаешь нужным, ее Гордыня посмела превзойти мою. Уже за это она достойна вечного рабства.

Кокетливо подогнув ножку, красотка вернулась на диван. Устраиваясь удобнее среди мягких подушек, елейно пропела.

— Если я более не нужна тебе, Господин, позволь удалиться. Тем более — я не курю!

И не дожидаясь разрешения, задвинула шелковую занавесь.

София услышала глухой смех Гая. Дерзкое поведение прелестного существа не вызвало в нем гнева, наоборот оно его развеселило.

Смех звучал все громче, раскаты хохота сотрясали воздух, рассеивая иллюзии.

София, вцепившись обеими руками в колено Гая, стараясь не упасть, зажмурилась, чувствуя, что тело оборотня начало приобретать прежние размеры. Уродливые пальцы исчезли, птичьи перья втянулись обратно в ткань камзола, черты лица разгладились, смягчились.

Комната из Сказки Тысячи одной ночи исчезла без следа.

София оказалась на краю огромной кровати в настоящей спальне отеля. Гай по-прежнему держал ее на коленях.

Они были не одни. Четверо мужчин, затянутых в черные смокинги в обществе трех празднично одетых дам, не сводили с них любопытных глаз. Лица присутствующих показались Софии знакомыми.

Один из джентльменов, худой сгорбленный старик, в золотом пенсне, поднялся из кресла и налив в опустевший бокал бренди, злобно прошипел.

— Среди нас человек. Давно? Что ей удалось подслушать?

— Ну и что с того, — парировал добродушно улыбающийся толстяк с ямочками на щеках. — зато какая привлекательная особь! Гай, дружище, познакомь нас!

— Еще не время, — Софии услышала над ухом тихий голос хозяина.

Роскошное подобие Мерлин, платиновая блондинка, тонкая словно веточка, жеманно поведя плечом, раскурила сигарету от свечи, воткнула ее в изящный перламутровый мундштук и сделала глубокую затяжку. Красиво выпустив длинную струйку дыма, елейно пропела.

— Не поверю, чтобы у гениального проходимца не было далеко идущего плана относительно малышки, что дрожит в его объятиях. Доверься нам!

Гай промолчал.