Пантанал и дети Ла-Манша

Они пожали плечами и не стали сопротивляться, удалились.

— Я вам все сказал! — напыщенно произнес Ивандюков. — Я здесь командир. Как скажу, так и будет.

Любого человека можно охарактеризовать, одним словом. Ивандюков был идеальный. Красив как манекен, отвечает заученными фразами.

— Я на вас рапорт подам! — пообещал я.

Оно фыркнуло.

— Через 2 часа я возьму штурмом ворота и стану Новым Героем России!

— Куда уж нам до героев! — вырвалось у меня.

— Вот — вот! — самодовольно произнес Ивандюков. — Посмотрите на себя. Рожа потная, рубаха мятая, сам хромой — вы позорите славный вид нашей армии! Кстати, какое ваше звание?

— Об этом раньше надо спрашивать, до того, как нотации читать! — сказал я и вышел.

Надо бы ему за нарушение субординации навтыкать, да инструкция не позволяет раскрывать данные о себе.

Достал сигаретку, мне протянули зажигалку. Оглянулся, стоят те двое постояльцев, что я из палатки выгнал.

— Без обиды! — сказал один. — Узнал его?

— Сын генерала? — предположил я.

— Еще хуже! Выпускник Казанской академии МГБ!

— Выпуск тот самый? — понял я.

Была история. 35 выпускников сверхсекретной академии после вручения дипломов прошлись колонной на дорогих машинах по городу. Сделали фотосессию, которая сразу стала бить все рейтинги в досье разведшкол мира и террористических организаций всех мастей типа Фаланга и Центр.

Естественно весь выпуск пошел коту под хвост. Многих направили в строевые части, в Африку, других в штурмовые группы вроде этой. Теперь я понял, что положение еще хуже, чем только прокат по будущей столице на иномарках.

— Как бы вам с таким генералиссимусом не попасть в историю! — пожалел я.

— Сами боимся! — честно признал один. — А тебе точно надо туда?

— Есть вариант?

— Там за холмом есть вход в подземные коммуникации. Говорят, ещё монахи рыли. Залаз будет там. Пропустишь нас вперед, и пойдешь за нами.

— Спасибо, мужики! — с чувством поблагодарил я.

И побежал в особый отдел. Мне надо было раздобыть сведения, где искать русский контингент в тюрьме.

Спецоборудование.

В особом отделе служил подполковник по фамилии Колобоев. Особистов в армии не любят, но они любят МГБ. Возможно, не любят, но лучше других понимают, сколько крови мы можем попортить.

В особом отделе я встретил полное понимание. Я пил кофе со сгущенкой, пока ординарец убежал с бумажкой со списком необходимого оборудования.

В списке числились: обмундирование участника штурмовой группы вплоть до трусов, полосатая роба заключенного, планшет полевой с тактическими данными по Норе и окрестностям, ПНВ, автомат А — 1, паузер (модель не важна, но не меньше, чем на 3 паузы), бронежилет облегченный скрытого ношения (для вывода Кашлина).

Что — то я упустил, но что, я понял позднее, вернее, не подумал так глубоко.

Колобоев предложил своих людей в помощь, даже сам собирался пойти, тряхнуть стариной.

— Мне нельзя светиться! — сказал я. — Один я в Норе буду как рыба в воде!

И отказался.

Надо было торопиться. Штурмовая группа уже наверняка готовилась войти в тоннель.

— С Норы эта часть равнины не просматривается, но часового там я поставил. Тебе спецпропуск выпишу, — пообещал Колобоев.

Когда я переоделся, подполковник крякнул, махнул рукой и протянул нож.

— Откуда такое чудо? — восхитился я.

Тычковый нож, острый как бритва, в выделанной кобуре.

— Подарок из Африки! Один боевик из Фаланги… подарил.

Я пообещал вернуть после вылазки, ещё не зная, что оттуда отправлюсь прямиком в тюрьму, только другую.

— Не надо! Подарок!

Мы пожали с подполковником руки.

— Был бы помоложе как ты, я бы у тебя и спрашивать не стал, пошёл с тобой! — вздохнул Колобоев. — Старею, брат.

Я же всегда знал, что все нужно делать вовремя, пока геморрой не вылез.

Залаз.

Здание бывшего аббатства возвышалось в чистом поле. Вокруг возвышались так называемые камы — округлые холмики высотой не более 6 метров. В одной из кам в паре километрах от тюрьмы располагался залаз. Чтобы не засветить его, я сначала отбыл прочь от Норы, затем прокрался обратно, делая все, чтобы меня не заметили со стены тюрьмы.

Как и предупреждал Колобоев, здесь дежурил солдат, и я показал ему пропуск.

— Осторожнее там, товарищ майор! — предупредил солдат. — Ихний лейтенант предупредил своих смотреть не только вперед, но и назад, и стрелять без предупреждения.

— Сука! — вырвалось у меня.

Что — то говорило мне, что Ивандюков подразумевал меня. Кто бы еще сунулся вслед за ним?

Солдат открыл заржавелую дверь с русской надписью: «Не влезай, убьет!» поверх французской. Вниз вела скрипучая винтовая железная лестница. На высокой ноте зудела аппаратура.

На глубине метров в 5 лестница закончилась в обычной электрощитовой. Электричество я не любил, так как во мне имелось чересчур много металлических имплантатов.

Я включил планшет, установил соединение со спутниками и поспешил покинуть зудяще — гудящее помещение.

Открыв неприметную дверку, оказался в арочном ходе, ведущем в сторону Норы. В ядовитом зеленоватом свете ПНВ просматривалась крупная древняя кладка стен.

Точки на планшете указывали, что бойцы двигаются метров на 200 впереди.