Пантанал и дети Ла-Манша

Майору Межеедову было некогда любоваться красотами. Догнав черную машину, он впрыгнул на прицеп, а затем влез на кабину. Кабина оказалась слишком большой для грузовика, скачущая дорога мелькала далеко внизу, колёса с косами вертелись — обалденная ситуация чтобы покончить счеты со всем миром разом. Это тебе не на колокольне вешаться.

Кабина была огромной, и совсем необязательно фермеры занимали ее полностью. Скорее всего задняя половина использовалась как фургон. Вот и дверца сбоку имеется.

В этой части кабина имела специфическую вибрацию, у Межеедова заныли слабо сросшиеся шейные позвонки, и он поспешил переползти в переднюю часть кабины.

Надо выработать план, едва майор успел подумать, как машина резко повернула в сторону отдельно стоящих построек, среди которых выделялся фасад с колоннами[54].

Майор сверзился бы вниз аккурат на косу в колесе, если бы не ухватился за патрубок на крыше фургона. Лучше бы он ухватился за что — то другое. В первое мгновение ему показалось, что его ударило током и изрядно тряхануло. В следующее же мгновение возникло странное и одновременно пренеприятнейшее чувство, что по руке начала распространяться звуковая волна. Он не смог бы это никак объяснить, но через руку кто — то громогласно крикнул ему прямо в мозг.

Хирургами МГБ у него была предусмотрена куча защит, но ни одну не удалось полноценно задействовать, пока он не перехватился за крюк над дверцей.

Получилось удачно. Дверца распахнулась на ходу, и на майора недружелюбно уставилась усатая рожа. Это был подарок судьбы. Майор схватился за разгрузку и выбросил усатую рожу наружу. Возможно, что он угодил под косу, не суть важно.

Майор блестяще воспользовался полученным доступом и влез ногами в кабину. Его встретил хор возмущенных голосов, кому — то он угодил ботинком в рот, кому — то наступил на яйки.

Майор включил боевой режим и перешел к тотальному поражению противника. Он бил кулаками, коленями и головой. Вскоре был весь в чьих — то жидкостях органического происхождения. Его пытались зарезать, даже стреляли в тесной кабине.

Он превращал тычки ножами и удары пуль в чисто касательные и снова бил. В кабине стоял предсмертный ор. Он уже не мог остановить бойню. Сказать «Салам алейкум, друзья! А теперь мы будем пить чай!». Пушки заговорили, и мир оказался невозможен.

Пройдя кабину насквозь, он выбросил и шофера, и надо же случится такому невезению, ни секундой раньше, ни секундой позже машина въехала в колоннаду. Она остервенело сбивала гипсовые колонны, и те с грохотом раскалывались о каркас кабины. Майор не мог добраться до тормоза, его кидало то вперед, то назад, и в обязательном порядке между ним и тормозом оказывался чей — то труп.

Когда наступила тишина, он даже не поверил сначала — эта зараза должна была проехать чертову школу насквозь.

Прибытие.

Палыч и Алька целые и невредимые нашлись в узком «обезьяннике» у задней стенки кабины. Палыч смотрел на Межеедова как на привидение.

— Как? — только и смог вымолвить он.

— Пуля скользом прошла! — легко и свободно соврал Костя.

— Да? — Палыч недоверчиво смотрел на кровавый синячище в центре лба и вспоминал, какая в этом месте была вспышка.

Межеедов помог им выбраться из кабины, на которой лежали по меньшей мере пять колонн в той или иной степени целостности.

— Там еще в фургоне могут быть люди! — сказал Межеедов, направляясь к боковой двери. — Надо посмотреть.

— Не надо туда смотреть! — остановила его Алька. — Это опасно!

— А ты откуда знаешь?

Алька слегка смутилась.

— Пацаны рассказывали. Там радиация.

— Ерунда! — отмахнулся Межеедов.

— А еще растяжки!

Костя опасливо убрал руки.

— Это уже серьезнее.

— Там не может быть живых!

— «Успокоила»! — с издевкой произнес Межеедов.

Он настороженно замер.

— Вы ничего не слышите? Мотоцикл!

Хоть Палыч ничего не слышал, но послушно укрылся за корпусом машины. Все трое подобрали автоматы у убитых.

— А ты куда, малявка! — воспротивился Костя.

Палычу было не по себе чувствовать Альку с оружием у себя за спиной, но чувство справедливости в очередной раз взяло вверх над рассудочностью.

— Она не малявка! — возразил он. — А боец из отряда Шамана!

— Ну если боец! — с преувеличенным уважением согласился Межеедов.

Теперь треск мотоцикла доносился отчетливо. Судя по звуку с мотором творилось неладное, точнее, он дергался на последнем издыхании.

Вскоре из — за платанов показалось довольно странное транспортное средство. Это был мотоцикл, дым из которого валил не только и не столько из выхлопной трубы, к которому была приторочено затейливое сооружение, комбинированное из магазинной тележки, гидравлического подъемника и набора разнокалиберных колес разной степени сохранности. Все это с большой натяжкой можно было назвать мотоциклетной коляской.

Палычу как глубоко невоенному человеку показалось, что в мотоцикле с «коляской» находятся по крайней мере человек 10. Межеедов насчитал четверых, ноги пятого торчали из «люльки». У троих автоматы.

Межеедов поймал их в прицел и хищно оскалился, готовый снять противника одной очередью. Без паузы полная сосредоточенность сменилась изумлением.