Пантанал и дети Ла-Манша

— Следов крупных техногенных катастроф не замечено, — продолжал Кунец. — Здания целые. На дорогах брошенные машины. Но движения никакого. Ни людей, ни животных.

— А трупы? — проявил я профессиональный интерес.

— Ни трупов! — подтвердил генерал.

— Не верю, что не пытались провести наземную разведку.

— Правильно, что не верите. Это закрытая информация, но в общих чертах могу сообщить, что такие попытки были, — генерал пробуравил взглядом.

Я почувствовал себя неуютно, словно был виноват в постигшей группы неудаче.

— Никто не вернулся! — подтвердил Кунец.

— Что показала судмедэкспертиза? Причина смерти?

— Никакой экспертизы не было. Есть приказ Верховного, все, что остается на зараженной территории, остаётся там навсегда.

— Если б я не знал, что Верховный гений, то усомнился бы в полезности такого запрета.

И тут генерала прорвало. Он треснул кулаком по столу. Секретарша сказала, что была уверена, что меня избивают стулом. Побагровел. Я почувствовал себя в строю, перед которыми выступает целый генерал.

Он начал с того, что человечество не имеет права рисковать и выпускать джина из бутылки с той стороны Залива. Что имеются несознательные элементы с этой стороны, не прочь помародерствовать на мертвом острове. На многочисленных фелюгах, лоханках и баркасах они беспрестанно совершают свои набеги.

Многие так и остаются на том берегу. Остальных морской патруль имеет приказ в плен не брать и контакта не допускать. На долгих 80 лет Англию удалось превратить в запертый на амбарный замок сейф.

— И что изменилось? И почему вы это мне говорите? — спросил я, когда мне удалось вклиниться в пламенную речь.

Сигнал.

Генерал положил ручку с «секретиком» на ровном расстоянии между нами.

— Кеско сэ? — поинтересовался я.

— Презент. 3 дня назад мы получили радиосигнал с той стороны Залива и записали его.

По большому счету, это было знаковое событие, и я его должным образом оценил. 80 лет мы спали спокойно аки младенцы, убаюканные тем, что в Англии все умерли. С получением этого сигнала все должно было кардинальным образом измениться.

Я представил охринительных масштабов аврал в генштабе. Приведение миллиона солдат в полную боевую готовность. Доклад лично президенту. Приказ лично от президента. Членов совета безопасности ночью привозят на площадь Куйбышева — со всех еще сохранившихся курортов, снимая с баб и мужиков, отрывая от капельниц, забирая с прямой трансляции телепередач, я уже не говорю о сорванных деловых контрактах и прерванных банковских транзакциях.

— И что они хотят? — осторожно спросил я.

— Кто они? — жадно уцепился генерал.

У меня был умный преподаватель на юрфаке, Жорес Самуилович Равва, тогда еще не существовало запрета на преподавательскую деятельность людям еврейской национальности, утверждавший, что может по вопросу, заданному студентом на консультации перед экзаменом, безошибочно определить степень его подготовленности.

Меня удивило, что Кунец старается выудить у меня нужную информацию. Я год безвылазно просидел дома. Даже в Париж не ездил. Все это в мягкой завуалированной форме и было высказано.

— Я всегда готов оказать повсеместную помощь в деле глобальной безопасности и мира между народами, но совершенно не представляю, чем могу вам быть полезен, — признался я. — Почему вы обратились именно ко мне? И почему это все рассказали?

Не добавил разве что, не желаю я слушать никакие записи с той стороны Залива. И в общем, отпустите меня домой.

— Не надо преуменьшать свою полезность, особливо, в деле поддержания мирового порядка. Я немного читал ваше дело. Вы уже помогли избежать крупных техногенных катастроф. И вы уже неоднократно сталкивались со следами деятельности Проекта.

Эк он завернул. Следами деятельности. Для Проекта, который вышел из — под контроля и продолжает функционировать в боевом режиме, причем, совсем не в том, для которого его создавали, это очень мягкая формулировка.

— По предыдущим случаям я уже отписался в полном объеме! — возразил я. — Более ничего сообщить не могу.

— Дело не в предыдущих случаях, как вы изволили выразиться. Согласно данным вами подпискам, о них вы должны вообще навсегда забыть, так как все, что касается Пантанала, не имеет срока давности. Должен вам признать, Евгений Палыч, что являюсь стойким приверженцем того, что все, что было до этого — это ерунда наподобие детской считалки. Самый кошмар таится здесь! — он многозначительно постучал по ручке.

Я отодвинулся. Мало ли какой там записан сигнал. Пути Пантанала неисповедимы. Лучший вариант дальнейшего поведения — забыть о генерале Кунеце с факта его рождения, и жить как жилось до сих пор. Терпеть крепчающие маразмы старухи Коликовой, выписывать постановления и ходатайства и никаких упоминаний о Пантанале!

— Интересно? — напряженно спросил Кунец, ибо настал момент истины. — Обратного пути уже не будет!

Я должен был сказать «нет» и тогда… Много чего не было бы тогда! Но я сказал:

— Давайте послушаем!

Как же я себя ненавидел потом за эти слова.

Голоса.