Пантера

Был достаточно поздний час, но работа продолжалась, пусть и не так активно, как в дневное время. Можно сказать, наступило относительное затишье. В окнах большинства лабораторий погас свет и лишь кое где продолжали ярко сиять лампы. Охранники, позёвывая, блуждали по коридорам и смотрели на часы, считая время до окончания ночной смены.

Стрелки на циферблате неторопливо соединились, закрыв дюжину и не очень спешили уходить прочь. Сергей Малов пожурил их за леность, после чего повернул голову и посмотрел на человека, напротив. Смотрел директор с известной долей недоумения и даже жалости. Нет, доклады подготовили его, но они оказались не способны в полной мере передать всю глубину падения Аристарха Баркова.

За последние две недели тот сильно сдал. Даже не сдал, а опустился, напоминая какого-то спившегося бродягу. Дорогой костюм, некогда шитый на заказ, болтался, подобно рванине огородного пугала. Щёки, всегда выбритые, до синевы, почернели, ввалились и поросли сизой щетиной самого отвратительного вида.

А глаза! Куда делись прежние живые глаза? Глаза, всегда пылающие неистовым огнём ума и воли? Глаза, которые заставляли других подчиняться этому человеку, сейчас превратились в два выстывших очага, тусклых и бессмысленных.

Помимо всего прочего, весьма досаждал специфический запах, присущий опустившимся людям, забывшим про гигиену. Ну, про новую привычку своего сотрудника, директор знал очень хорошо. Постоянно подшофе, всё равно — дома или на работе. Бывший супермен и часа не способен прожить, не приложившись к бутылке.

А ведь всего полтора месяца назад, уверенный в себе мужчина, элегантно одетый, благоухающий дорогим одеколоном, докладывал об удачном завершении первой фазы эксперимента. Потом начались неудачи на работе, ссоры с женой и наконец — полный провал.

Впрочем, Малов до самого конца надеялся на решительный перелом. И он наступил. М-да…События понедельника выбили всех из колеи, а Баркова сломили окончательно.

Аристарх явно не желал начинать неприятный разговор. Он сидел, понурив голову, рассматривал грязные туфли и мечтал только об одном: чтобы директор быстрее отпустил его. Тогда можно будет заскочить в туалет и хлебнуть из фляги, спрятанной в кармане пиджака. А уж дома оторваться по полной. Потребность оказалась столь велика, что Барков даже ощутил вкус коньяка на языке. Перед этим желанием меркло всё, даже ярость директора, который ожидал начала беседы.

В конце концов Малов устал ожидать вступления и решил проявить инициативу.

— Аристарх, — обратился он к Баркову, стараясь, чтобы его голос звучал, как можно мягче, — Я по-прежнему не вижу вашего подробного доклада, хоть и оставлял несколько напоминаний. Хорошо, допускаю, что вы несколько выбиты из колеи и не можете собраться. Именно по этой причине, я вызвал вас. Мне казалось, что конфиденциальная беседа позволит вам расслабиться и вместе со мной порассуждать о событиях в пятой. Однако вы молчите и сейчас.

— Думаю, вам и так всё известно, — не поднимая головы, буркнул Барков.

Слова директора огненными гвоздями впивались в его раскалённый череп и раскалывая кость проникали всё глубже, проникая в центр пылающего мозга. Покой, вот и всё, что было нужно ему. Покой и… немного коньяка.

— Конечно, конечно, — улыбнулся Малов, сдерживая брезгливость. Со стороны было хорошо заметно, как страдает Барков и директор отлично понимал, о чём мечтает жалкий алкоголик, — Но это — голая информация, а мне бы очень хотелось послушать ваш рассказ, узнать ваше мнение, как непосредственного участника событий. ЕДИНСТВЕННОГО выжившего участника событий. И я желал бы узнать обо всём, начиная, скажем, — он сделал вид, будто задумался, — Начиная с пятницы.

Аристарх бросил тоскливый взгляд за окно, где стояла глубокая ночь. Во мраке покачивались верхушки деревьев, золотящиеся в свете прожекторов и подмигивали фонарики звёзд. С непонятным и самому нетерпением, Барков ожидал, когда ветки перестанут качаться и замрут неподвижно.

— Ну что же вы, — поторопил его Малов и принялся барабанить пальцами по столу, — Аристарх, мои запасы времени вовсе не безграничны, как и пределы терпения.

— В пятницу, — начал Барков скучным голосом усталого лектора, — мы последний раз сняли показания. Они подтвердили мои предположения, но выяснилось, что скорость регресса много выше рассчитанной. Получается, все наши попытки обернуть рецессию вспять не возымели нужного эффекта. Помимо всего прочего, обнаружились необратимые изменения в периферийной нервной системе, вроде тех, что мы уже наблюдали в мозгу объекта.

Учёный помолчал, а потом нехотя продолжил.

— Незадолго до этого, у нас появилась небольшая надежда на успех. Мы не стали упоминать о ней в отчётах, потому как опасались вашего отказа. Однако, все остальные методы исчерпали себя и доктор Брагин предложил электрошоковую терапию.