Панцирь

Отбил оружие, нацеленное на живот и, нащупав удачный момент, пнул врага в нижнюю часть тела. Идол отлетел на шесть шагов. В нем на удивление мало веса. Воспользовался возможностью: выхватил из кобуры пистолет и сразу выстрелил.

У Идола раздулось горло. Мгновение – пуля с сочным звуком вбилась ему в глаз. Он пошатнулся, но не остановил действие. Бурлящим веером выдул рыжую жижу.

Я крутанулся – и чудом успел закрыться. Тут же пришлось сорвать накидки и откинуть. Нестерпимый жар химической реакции вынудил. Маскхалат и плащ плавились, шипели.

Создание атаковало, но, согласно логике травм, его движения оказались замедлены. Эхо радости кольнуло основу: все-таки уязвимо.

Давай, дхал, пляши лучше.

И опять обмен.

Я все это время держался левой стороны и слепого глаза. Огибал создание против часовой стрелки. Идолу приходилось доворачивать голову, тело, он терял время, атаковал реже, точность его снизилась.

Теперь я был способен игнорировать больше рубящих ударов, принимая их на панцирь. Страшные колющие все так же приходилось отбивать – слишком опасные.

За следующие семь секунд, оставил на нем шесть ран: отсек мясной кнут-крыла, изрезал плечи, пробил шею и сбил одну из верхних пластин у сердцевины. Он в ответ “прочертил” мне по предплечью левой руки: от локтевого сгиба до наруча глубокий порез.

Неравноценно.

Не знал насколько ослабляли его нанесенные повреждения; я же эффект от раны получил сразу. Эхо боли пошатнуло даже через моды. В глазах покраснело – казалось кровь была всюду. Хлынуло страшно.

И опять сцепились.

Тварь ослабла, махала клинком с истерическим безумием последнего шанса. За следующие семь секунд всего один удачный удар от меня – посек бедро до кости. Противник взвыл, ощущая неуклюжесть в движениях, и вместе с этим громыхнуло.

Яла выстрелила из мушкета. Пуля срикошетила о наспинные пластины, но вклад уже был внесён. Идол дернулся, собравшись повернуться, и был тут же мной наказан.

Сделал выпад.

Острие вонзилось в стык пластин сбоку. Додавил, вогнав клинок на половину длины, и этого оказалось мало.

Тело Идола сдвинулось, ударило “оружейной-рукой” назад. Отпрянул и выпустил меч, тот намертво застрял в костях. Однако былой скорости у создания не осталось; казался оно все изломано и двигалось скорее на упрямстве.

Сдвинулся и оказался у Идола за спиной.

Руку-клинок взял в захват, выхватил нож и семь раз саданул в зону сердцевины. Тело дергалось, старалось мешать, но все произошло слишком быстро. Попал я дважды – этого хватило. Сердечник лопнул, окатив размякшую снежную грязь и носки моих ботинок рыжей пульсирующей жижей.

Тварь завалилась.

Я припал на колено, выронил нож и сжал рану: кровь хлестала как из пробитого пуза хага.

Глава 11

Помощь

Яла подбежала ко мне:

– Помогать?

– Тащи аптечку, Зверёк, – приказала Желчь. – Этот шанкарский гуль, конечно, живучий как червь.

– Просто опасный кусок мяса, – голос изменился от внутренней неуверенности.

Мысли ускользали от растерянности и последствий раны.

Дышал тяжело.

Привычной радости победы я в себе не нашел.

Нахмурился – ощущения такие, будто дрался с тренировочным манекеном. Манекеном, порвавшим мне руку.

Омерзительно.

Скол мыслеходов: как же я плох в технике безопасности.

Усмехнулся.

Желчь продолжила:

– И все же. Это что-то новенькое.

– Я еще не в форме.

– Ну-ну, Громила, – обеспокоенно продолжила она. – Скажи больше. Мы всё видели. Твои мысли необходимы. Я переживаю – это скажется на работе систем.

Устало вздохнул, наблюдая как между пальцев бежала струя крови.

Думать было тяжело:

– Меня это не радует, – хмуро сказал ей. – Все достаточно плохо. Мы беззаботно спали, рассчитывая, что кто-то придет и исправит ситуацию. Этот кто-то не пришел. Идол рос. Весь мир его кормушка, у него много места; он развивался и исследовал себя. Думал над вариантами существования, специализациями и эффективностью. Местные должны знать больше.

– Считаешь это его вариант биомодернизаций?

– Определенно.

– Может он просто взял местного амтана?

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Потому что наша удача кончилась вместе с третьей эпохой.

Желчь хмыкнула:

– Ты больно мрачный, Танцор.

– Я произведен так как произведен.

– Все-таки этот тонкорожий был не очень болтлив. Совсем нехарактерно для Идола.

– Знаю не больше твоего.

– Его можно убить, – затем добавила с иронией. – И относительно просто.

Оглядел тело “меченосца”, подсчитав сумму повреждений: срезанное крыло, пуля в глазницу, перебитое бедро, изрезанные плечи, пробитая шея, поврежденный позвоночник – и, в конце концов, то, что его остановило – разбитое сердце.

– Ой, Желчь, заткнись.

– А представляешь полсотни таких в сцепленном отряде?

– И я еще, по-твоему мнению, мрачный.

– А если они еще гнилушку свою бронепластиной прикроют, сколько веселья это привнесет.

– Хватит.

– Держись, дхал. Давай без упадничества. От таких царапин еще никто не умирал.

Вскоре вернулась Яла с коробом аптечки.