Панургово стадо

Но наступало завтра, и решение из столь твердого «непременно» переходило в шаткое: «надо съездить»; а тут опять подвертывается препятствующий случай, и «надо съездить» отлагалось до вечера. И так шел день за день. Хвалынцев чувствовал, что относительно Татьяны у него не чиста совесть, а чем дольше тянутся эти проволочки, тем не чище и тяжелее становится на совести, но признаться в этом самому себе, беспощадно обнажить перед собою это нехорошее чувство, назвать его настоящим именем у него духу не хватало. Он как бы старался закрыть себе глаза, забыться, закружиться в каком-нибудь вихре, и не мог: укоряющее чувство нет-нет да все-таки колюче больно, до стыдливой краски в лице, вставало перед ним во многие минуты этих дней. Так часто бывает с людьми, которые знают, что им нужно, например, съездить туда-то и сделать то-то, но которым исполнить это почему-либо неприятно или неловко, совестно, тяжело, и они день за день откладывают свое решение, и с каждым днем выполнение данного решения становится для них все труднее, все неловче и тяжелее, тогда как сразу, по первому порыву, оно было бы неизмеримо и легче, и проще, и короче. Так точно было и с Хвалынцевым, и он хорошо чувствовал все это, но… все-таки баюкал и обманывал себя разными оправдательными предлогами, не смея или боясь сознать в себе малодушную нерешительность. Человек всегда склонен думать о себе лучше, чем он есть на самом деле, внутри своей сокровенной сущности.

XXII Последние инструкции

Однажды утром к двум новым сожителям приехал Бейгуш.

– Ну, поздравляю вас! – с торжествующим видом обратился он к Хвалынцеву. – Письмо уже послано в дивизию вместе с бумагами. Да ведь какое письмо-то, батюшка! Какая рекомендация! Да после этого, знаете ли вы, полковой-то командир пред вами просто на задних лапках станет ходить! Ха-ха!.. Теперь вы, можно сказать, почти уж и определены. Стоять будете в самой Варшаве, при полковом штабе. Ну-с, нижний чин! Что же вы? Извольте встать и вытянуться перед офицером! Руки по швам! – весело шутил он. – Ведь я теперь в некотором роде начальство над вами. А и лихой же солдат будет! Ей-Богу, лихой!.. Ха-ха-ха!.. Вот как мы скоро вас обделали! Раз, два и готово!

– Действительно скоро! – удивился Хвалынцев, никак не ожидавший такой быстроты.

– Потому что, батюшка, все это в наших руках, всем мы этим орудуем! – самодовольно похвалился Бейгуш; – а вот вам кстати уж и подорожная готова. Озаботился, батюшка, сам взял, чтобы вас от лишних хлопот избавить! – объявил он, подавая Хвалынцеву бумагу, – а остальные документы все уже посланы с письмом же. Ну-с, довольны вы такой поистине воинскою быстротою?

– Я даже и опомниться не успел, – улыбнулся Хвалынцев.

– То-то же вот и есть! А вы только служите своему делу как следует, понимаете-с? – как следует: умно, ловко, деятельно, так только ротик разинете, как увидите, с какой быстротой пойдет служебная карьера-с!.. Ха-ха-ха!.. И повышения, и отличия, и все это будет!

– Да я к этому равнодушен, – махнул рукою Константин Семенович.

– Вы равнодушны, да мы-то не равнодушны! – возразил Бейгуш. – Для нас необыкновенно важно, чтобы в ту минуту, когда наступит для нас полное торжество, наши люди возвышались над массами не одним только личным влиянием, но и внешними отличиями. Декорум, батюшка, великая вещь! Декоруму-то ведь массы скорее и охотнее подчиняются. Вы, например, юнкер, а я поручик; и вы, и я, положим, оба имеем нравственное влияние на солдата, но будь-ка вы полковой командир, а я дивизионный – влияние-то наше ведь на сто градусов поднялось бы!.. Будь-ка в головах полковых колонн все наши люди – ге-ге!.. Посмотрели бы вы, что из этого вышло бы!.. Но оно и будет! Оно и будет так! – одушевленно заключил поручик, со всей полнотой и твердостью искреннего убеждения.

– Когда же я могу ехать? – осведомился Хвалынцев.

– Да хоть завтра. Чем скорее, тем лучше. Деньги на дорогу есть?

– Есть пятьсот рублей свободных.

– Ну, на первое время в Варшаве этого будет очень и очень достаточно, а если бы там, сверх ожидания, вдруг понадобились деньги, то я вам перед отъездом дам один адрес и маленький бланк; с этим бланком вы явитесь по адресу, и вам в известной степени будет открыт кредит. Ну-с, а теперь главная суть дела: центр назначает вас членом варшавского отделения русского общества «Земли и Воли». Главная ваша цель – пропаганда в войске, а частности и подробности и вообще указания о своей деятельности вы узнаете уже на месте от председателя. Номинация ваша на эту должность послана уже в Варшаву. Ваше число (Бейгуш вынул свой бумажник и прочел в записной книжке), ваше число, на всякий случай, будет 7342. Запишите его у себя и запомните. И вот вам еще один адрес, – сказал он, подавая Константину клочок бумажки. – Вы отыщете по нем поручика Паляницу, и когда вы придете к нему, то подайте ему еще вот этот клочок, и это, смотрите, не забудьте же сделать при первой рекомендации, прежде всего. Это очень важно. Да смотрите, не потеряйте его как-нибудь!