Панургово стадо

Это был пан, чрезвычайно легкий на подъем. Сегодня он, например, в Петербурге, а через неделю в Париже или в Лондоне, а там – глядь! – в Вильне в генерал-губернаторских салонах трется, то вдруг в неделю в Неаполь слетает и назад в Петербург вернется, а то в каких-нибудь Телынах или Шавлях с жидами какие-то сделки заключает, потом его видят на Тверском бульваре в Москве, а через трое суток он уже в Варшаве, в кондитерской у Люрса «Curjera Warszawskiego» [89] пробегает и прохлаждается «вóдой содóвей с цитриновым сокем», но через неделю – глядь! – опять наш пан грабя бежит своею торопливою походкою по Невскому проспекту.

Иногда пан грабя ходит, прячась от людей, в стареньком пиджачке, и вся фигура его невольно изображает собою видимое отсутствие «пенёнзы». И что же! – не далее как вчера еще встретили вы его в таком, говоря относительно, убожестве, так что даже он сам поспешил отвернуться от вас к окну первого встречного магазина и внимательно заняться рассматриванием всяких безделушек, нарочно для того, чтобы вы его не узнали, а сегодня он уже едет в Париж, и не иначе как в вагоне первого класса, а через две-три недели возвращается оттуда с великолепнейшим фраком, с огромным запасом самого тонкого белья, самым разнообразным и причудливым выбором всевозможных атрибутов гардероба и туалета. Между тем виленские «родаки» его очень хорошо знают, что у пана грабего, кроме фантастического титула, за душою нет ни кола, ни двора и ни в едином из европейских банков никаких капиталов на его имя не хранится. – Откуда же, однако, из каких богатых источников черпает наш грабя Тадеуш средства на эти ежеминутные летанья по всей Европе и на эти резкие переходы от старенького пиджачка к великолепным парижским фракам? В Петербурге, при встрече с таким вопросом, люди обыкновенно делают самое индифферентное заключение: «А черт его знает! Должно быть, играет в карты, а впрочем, он ничего, славный малый!»

И точно: он был и славный малый, и bon-vivant, и бонмотист, и каламбурист, и артист, и в карты играл, и фокусы отлично показывал; но не богиня зеленого поля была его добрым гением, открывавшим ему финансовые источники.

У пана грабего Слопчицького был свой собственный добрый гений совсем особого рода. Что это за добрый гений – про то не ведал никто, даже и из «вилёньских родаков», за исключением весьма и весьма ограниченного числа лиц посвященных…