Папа для Лисички

Я делаю несколько маленьких шажков к дивану, стараясь двигаться бесшумно.

Кровь стучит в висках, здравый смысл, надрываясь, зовет бежать, пока этот хищник спит, но ноги не слушаются.

Неведомая дьявольская сила тянет вперед. Наклоняюсь…

Невесомо убираю прядь волос с его лба, рассматривая расслабленное лицо, густые ресницы, губы, покрытый легкой щетиной подбородок. Спускаюсь взглядом ниже, зависаю рукой, не решаясь прикоснуться, но жадно рассматриваю все детали, сильные руки, грудь, мышцы пресса, пупок, дорожку волосков, уходящую под одеяло…

Прикрываю глаза, пытаясь выровнять дыхание, разум топят горячие картины, сознание легко дорисовывает то, что скрыто.

Это наваждение какое-то. Древнее пиратское проклятье!

Да-да, Олеся! Желание — это самое древнее, первобытное проклятье, и если ты продолжишь пялиться на этого мужика, то закончится все так, как ты себе уже нарисовала, когда сегодня принимала душ.

Беги, Олеся! Быстро! Пока можешь!

Начинаю вставать с дивана, но тут меня ловят сильные руки… Я успеваю только ахнуть, как оказываюсь распластана на диване и придавлена этим хищником именно так, как только что фантазировала.

Ну что, допрыгалась, Олесенька? Говорила тебе разумная часть тебя, беги! Уноси ноги!

А теперь что делать?

Упираюсь в грудь Максу, бормочу что-то несвязное, но он не собирается слушать. Руки мои оказываются в плену, а рот мне просто затыкают поцелуем, жадным, горячим, страстным. Пижама моя очень быстро исчезает, тело плавится, горит, просит…

И заорать бы, да связных мыслей больше нет.

А те, что есть, они совсем неприличные, и совершенно нечленораздельные:

М-м-м! А-а-а!

Боже!

Не надо!

Не смей!

Уходи!

Нет, останься!

Пожалуйста!

Еще!

Сильнее!

Быстрее!

Не останавливайся!

Да! Да!

А потом…

Я тебя ненавижу! Ты воспользовался моей невменяемостью!

Пытаюсь отдышаться после пережитого эмоционального урагана. Не понимаю, что из этого вырвалось вслух, но судя по довольному лицу Макса, ему хватило, чтобы убедиться в своей неотразимости и очередной мужской победе.

Довольный мартовский кот!

А я теперь полностью растерзана этим хищником, растеряна, дезориентирована.

А еще…

Боже! Олеся! У тебя только что был секс с мужчиной!

Не просто секс, а самый крышесносный секс в жизни!

Что он там говорил? Ты не девственница? Ну, это факт, учитывая, что у тебя дочь. Но по ощущениям…

Кажется, я только что лишилась невинности еще раз. И дело не только в перерыве, затянувшимся на три года…

Похоже, до этой ночи о сексе я не знала ничего…

Вспоминать ночи с Вадимом после такого даже не хочется…

И судя по горящим глазам моего хищника, он уже достаточно отдохнул, чтобы продолжить экскурсию в новый для меня и запретный до сих пор мир удовольствий!

— Итак, должок за борщ я вернул.

Его губы начинают снова распалять меня, проходясь по таким чувствительным точкам на шее, о которых я и не знала.

— Но что я тебе говорил нужно, чтобы расслабиться?

— А? — пытаюсь не стонать так нагло.

— Кончить один раз маловато, — шепчет мне на ухо. — Чтобы расслабить тебя, над этим надо поработать основательно! Иди сюда!

Резко переворачивает меня, усаживая сверху.

— О боже! — распахиваются шокировано мои глаза.

Хочу протестовать, но … нет!

Не хочу!

Под моими руками сейчас такое горячее, вожделенное тело. А еще… Я вдруг начинаю ощущать свою власть над ним…

И это пьянит так, что сносит последние барьеры…

Мы встречаемся горящими взглядами с Максом, и я понимаю, хищник дает поласкать его немного, чтобы потом сожрать меня снова! И по всей видимости не один раз!

Утро начинается для меня вовсе не со звонка будильника.

А весьма… шокирующее.

Меня будят горячие поцелуи в шею, а наглые руки оглаживают мое разомлевшее, растерзанное тело.

— Боже! Нет! Отстань! Я больше не могу-у-у!

— Тогда беги! Или я за себя не ручаюсь.

Макс клацает зубами над моим ухом.

— Зверюга!

— Ты уже знаешь, чем можно заменить традиционный оргазм! Это твой шанс.

Меня отпускают, и я бегу первым делом в душ, а потом на кухню. Стараюсь не вспоминать и не анализировать все, что было ночью, потому что если начну…

Нет, нужно сконцентрироваться на завтраке.

Чем бы задобрить этого хищника?

Смотрю на часы. На работу мне спешить не нужно, а Настю в садик можно отвести немного попозже.

Завожу тесто на сырники, разогреваю сковороду, обжариваю первую партию.

А в голове невольно вспыхивают картинки ночи.

Боже, Олеся! Ты вела себя как… падшая женщина!

И позволила этому хищнику такое…

Хотя он и не спрашивал. Просто брал, а у меня сил сопротивляться не было.

И было хорошо, хоть и стыдно вспоминать теперь…

А-а-а! Сковорода!

Переворачиваю слегка подгоревшие сырники, ругаю себя еще сильнее.

Совсем мозгов в тебе не осталось, Олеся!

Прикручиваю газ на минимум, пока сырники доходят под накрытой крышкой, наливаю в вазочку малиновое варенье и сметану.

А я невольно улыбаюсь. И бабочки в животе бунтуют. Чертов пират! Все-таки украл мое сердце!

Расставляю все на столе, снимаю румяные сырники со сковороды. Тут ко мне сзади подбирается Максим. А бабочки в животе устраивают новый бунт.