Папа для Лисички

— Чем он мне поможет? Убьет моего ребенка? Я поеду только к своему врачу, — упрямо поджимает губы Марина.

— Та-а-к, — накрывает меня. — Я чет не понял, у меня на лбу написано «ЛОХ»? Ты ПОЙДЕШЬ к моему врачу! Иначе можешь забыть, как меня зовут! Так понятно?! — гаркаю на нее.

— Но мне плохо, — верещит она, выпучив глаза. — А ты еще и орешь на меня! — начинает всхлипывать.

Ну да, в гневе она меня раньше особенно не лицезрела. Но это ничего, пусть привыкает.

— Если тебе так ужасно плохо, тебя положат в больницу, или выпишут лечение! Еще вопросы есть?

— Но как я поеду в машине, меня постоянно рвет?

— Это неприятно, согласен. Но мы справимся с этим! Пойдем, я тебе приготовил воду с лимоном по совету доктора, а если не поможет, ну что ж, закажу потом химчистку салона!

Кое — как я доставляю Марину в больницу. Она до последнего упирается, что меня в целом радует. Это дает надежду, что Марина боится правды, поэтому всеми силами старается оттянуть визит к врачу.

— Ты настоящий изверг, — со слезами на глазах причитает Марина. — Я хочу просто отлежаться, а ты…

— Все, прекращай ныть! Если ты не беременна, и поэтому не хочешь идти, так и скажи!

— Чего? То есть ты так и не поверил мне? — выпучивает Марина на меня глаза. — Доказательства тебе нужны, да? — выплевывает она. — Пошли! Будешь потом извиняться за свое хамство и грубость! — с психом выскакивает из машины.

Вот, зато сразу и тошнота прошла, и в обморок мы уже не падаем! Отлично!

Идем по коридорам к нужному кабинету. Стучусь, открываю.

— Здравствуйте, Елена Сергеевна, мы приехали.

— Заходите! — строго смотрит на нас через очки Елена Сергеевна — миловидная женщина средних лет. — Наконец-то. Я уже хотела уезжать! У меня выходной, на минуточку.

— Мне было плохо, — стонет Марина. — Токсикоз, знаете ли, в первом триместре.

— Плохо, если так, — чеканит доктор. — Значит, вы делаете что-то неправильно, или у вас есть осложнения, которые нуждаются в серьезном лечении. Легкая тошнота в утренние часы — это нормально. Сейчас же уже обед, и как я поняла, состояние у вас не улучшилось. Проходите, раздевайтесь, ложитесь на кушетку. Сейчас проведем УЗИ, возьмем анализы и тогда сможем понять, с чем связано такое сложное течение беременности.

Марина бледнеет, поджимает губы. Мне искренне кажется, что сейчас она признается во лжи, сообщит, что никакой беременности нет. Но Марина все же шагает к кушетке…

Пока Марина укладывается на кушетку, Елена Сергеевна вызывает лаборантку, она приходит с чемоданчиком, берет у Марины кровь.

Елена Сергеевна настраивает аппарат УЗИ, дает рекомендации Марине, как лучше лечь, а я не свожу глаз с экрана.

Меня начинает реально трясти. Я мысленно молюсь всем богам, чтобы сейчас этот серый экран показал, что все происходящее — это грандиозная ошибка, вранье, да что угодно, только бы беременность не подтвердилась. Марина тоже нервничает, и я до последнего момента пытаюсь найти в ее поведении доказательства лжи.

Процедура начинается, Елена Сергеевна задумчиво водит аппаратом, рассматривая серый экран. Я ничего не могу там разобрать. Только какие-то хаотично движущиеся кляксы.

— Что там? — спрашиваю неожиданно хриплым голосом.

— Все хорошо, папочка, не переживайте. Беременность у вашей жены подтверждаю, — выносит она приговор. — Вот, видите, одно плодное яйцо, — показывает пальцем на экран.

Но я не вижу теперь вообще ничего. Кровь бешеными толчками бьет в виски, а в голове только одна мысль — это конец!

Врач продолжает говорить, единственное, что улавливаю — срок небольшой, пять-шесть недель.

Марина победно улыбается до самого конца процедуры. И уже после всех рекомендаций, когда мы выходим вместе в коридор, она поворачивается ко мне с ехидной улыбкой.

— Ну что, дорогой, ты рад? — выгибает бровь.

— Ага, еле держусь на ногах от счастья!

— Зато теперь ты убедился, что я не вру! Жду твоих пламенных извинений! — шипит она и уходит, звонко цокая каблучками.

А я смотрю ей вслед, совершенно не понимая, что теперь делать…

Марину я отвожу домой в полной тишине. Она надулась, демонстративно со мной не разговаривает. Я же этому только рад.

Не знаю, что она там ждет, извинений или признаний. Я сейчас способен выдать только сплошной негатив, поэтому пусть меня лучше не трогает.

У ее подъезда торможу, она выходит из машины, я не двигаюсь с места.

Марина подходит к открытому окну с моей стороны, останавливается.

— Что? Так ничего и не скажешь? — смотрит на меня с кривой ухмылкой.

— А чего ты ждешь? — устало поднимаю на нее глаза.

— Ну, чего-то жду, — поджимает она губы. — Я понимаю, до тебя только сейчас дошло, что все серьезно. Я даю тебе время прийти в себя и подумать, как мы будем дальше жить.

— Я подумаю, — киваю. — Но на многое не рассчитывай. Финансовую поддержку в разумных пределах я тебе обещаю. Остальное — по возможности, но без фанатизма.

— Мда, Максим, — цокает она. — Верно говорят, что все мужики — мудаки. Ты, оказывается, такой же.

— А ты верила в сказки? Не стоило. Я тебе уже говорил, что думаю по поводу наших отношений.