Папа для Лисички

Мое внимание вдруг привлекает компания в углу зала. Девушка, сидящая к нам боком, слишком громко смеется, эмоционально размахивает руками. Присматриваюсь. Марина?

Сижу и офигеваю. Точно она. Дальше уже наблюдаю с интересом. За их столиком еще одна девушка и смазливый парень лет двадцати пяти. Марина ведет себя так, что даже отсюда заметно, что она пытается вызвать в парне интерес. Но не это шокирует меня больше всего. Самое ужасное, что она явно пьяна…

Дома мы с Настей устраиваем праздник живота, потом я укладываю малышку спать. Нервно поглядываю на телефон. Макс обещал позвонить…

Сказать ему про Марину или нет? Думаю, все же стоит. В конце концов, речь идет о здоровье ребенка. Неужели Макс был прав, считая, что из Марины получится плохая мать? Как можно быть настолько отбитой на голову?

Нет, я знаю, что многие девушки ведут легкомысленный образ жизни, но это до того момента, пока к ним не приходит осознание ответственности за ребенка.

Время уже за полночь, Макс так и не позвонил. Уснуть нормально не получается. Я переживаю, все ли у него хорошо, и Марина эта все не выходит из головы.

Утром просыпаюсь разбитой, кое-как собираю Настю в садик, настраиваюсь на работу. Безнадежно опаздывая, выскакиваем на улицу, бежим в сторону остановки, но вдруг слышим в спину громкий гудок клаксона. Оборачиваюсь, машина мне незнакомая.

— Олеся Игоревна, здравствуйте, — обращается ко мне водитель. Лицо его кажется знакомым. — Меня Максим Викторович прислал отвезти вас на работу. Садитесь.

— А-а, — замираю на секунду в растерянности. — Но…

— Мама, не тупи, — дергает меня за руку Настя. — Пойдем скорее, а то опоздаем!

На работу я прихожу вовремя. На меня все косятся, мило здороваются, и следом в спину несется шепот. Но мне сейчас совершенно плевать! Пусть хоть лопнут все!

Захожу в наш кабинет. На моем месте сидит какая-то белобрысая кикимора.

Дракониха восседает на своем троне. Завидев меня, выпрямляется в кресле, спускает на нос очки, пренебрежительно хмыкает.

— Какими судьбами, Горюнова? За расчетом пришла?

— Нет! — останавливаюсь перед ее столом. — Я пришла на свое ЗАКОННОЕ рабочее место!

Сцепляемся взглядами. Видимо, Дракониха чувствует, что продавить меня с порога не получается.

— Какая ты интересная! Гуляла неизвестно где почти две недели! Работой не интересовалась, а теперь ты посмотри на нее! Вернулась она! — разводит руками.

— Я была на больничном, — отвечаю совершенно спокойно. — Официально и по всем правилам оформленном. Какие ко мне вопросы?

— Да много вопросов! Вон, Зиночка после тебя никак бардак в документах не разгребет!

— А кто такая Зиночка? Я ей дела не передавала. Почему она получила доступ к документам, за которые она не несет ответственности?

— Ой, только не надо про ответственность! — взрывается Дракониха. — Ты погляди, оборзевшая! Шлялась там с мужиком каким-то! Знаем мы! Болела она, ты погляди! Чем? Небось венеричку какую-то подцепила? А теперь пришла права мне тут качать? Мне в отделе такие … сотрудницы, — выплевывает брезгливо, — не нужны! Скажу, чтобы тебя в отдел снабжения перевели, там одни мужики, быстро найдешь себе «интересную работу»!

Я молчу, хоть и кипит все внутри. Жду, когда Дракониха разойдется на полную. В ход идут уже совершенно неприличные слова. Отлично! Только после этого достаю из сумки телефон с включенным диктофоном, демонстрирую ей.

Лицо ее вытягивается, она бледнеет. А теперь говорю я.

— Эва Эдуардовна, хочу напомнить вам о 237 статье Трудового кодекса, которая предусматривает возмещение морального вреда сотруднику за оскорбления со стороны работодателя. Помимо выплаты компенсации морального вреда, работодатель-сквернослов может быть привлечен еще и к административной ответственности, — да, я подготовилась и теперь знаю, что говорить. — А доказательства у меня теперь есть, — поднимаю телефон. — Ну так что, я займу свое рабочее место, или дальше будем разговаривать в суде?

Дракониха теряет дар речи, лицо ее покрывается красными пятнами, она только беззвучно открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Так что? — тороплю ее.

— Зиночка, — каркает она. — Встань, пожалуйста.

Зинаида шокировано встает, выходит из-за стола.

— И куда мне? — спрашивает растерянно.

— Пойдем отсюда!

Дракониха выходит из-за стола, подхватывает под руку свое протеже, тянет к выходу. Уже в дверях бросает мне через плечо:

— Работай, Горюнова!

Они обе выходят, а Юлька аплодирует мне стоя.

— Браво, подруга! Вот это я понимаю, человек с больничного вернулся! Вот это тебя «вылечили»! Ты мне телефончик этого доктора скинешь?

— Юль! — хочу оборвать ее строго, но губы самовольно расплываются в улыбке.

— Нет, нет! Я не претендую! — смеется Юлька. — Просто рада за тебя.

— Да нечему особенно радоваться, — вздыхаю я. — С Максимом мы расстались.

— Жаль, — поджимает губы Юлька. — И все равно ты изменилась. Так что подумай, может еще не все потеряно?

— Давай работать, Юль! — ухожу я от опасной, болючей для меня темы.