г. Канск, 29/Х — 1942 г.
Дорогая моя Лидука! Все еще нахожусь в Канске и никуда не выехал, хотя ожидаем каждый день. С П. -Поймы, должны были срочно везти на Урал, к Свердловску, но вот почему-то крепко застряли. Может быть, что и вовсе останемся здесь, — кто его знает?
Я послал тебе за это время два письма, дошли ли они до тебя? От тебя я уж давно ничего не имею. Последняя открытка была от 4/IX и телеграмма из Куйбышева. Жду почты из Решот, должны переотправить сюда. Во всяком случае, можешь писать пока что мне сюда: Канск, Красноярского края, почт. ящ № 235/8. Где сейчас Марик и мама, удалось ли тебе привезти их в Москву, поправляются ли они, как здоровье? Вот основные вопросы, волнующие меня. Прошу тебя быстренько ответить мне на них. Пока я нахожусь в этапе, очень боюсь, что за это время ты можешь переехать в новое место, и я потеряю связь с тобой. Это было бы самым худшим, особенно сейчас, когда я больше, чем когда-либо, нуждаюсь в твоей моральной и материальной поддержке. Па всякий случай сообщи мне адреса всех наших родственников для того, чтобы в случае твоего переезда я через них смог бы установить связь с тобой. Ты пиши мне, возможно чаще, сюда, так как если меня и отправят, то по существующим правилам почта должна пойти вслед за мной. Об отправке, если она случится, я тебе дам немедленно знать. Моя дорогая, любимая женушка! Со всей откровенностью должен тебе рассказать о том, что сейчас, как никогда мне нужна помощь.
Началась суровая зима, а я не имею необходимых теплых вещей, белья, валенок. То, что было — съедено и частично разворовано. Знаю, что ты ничем не можешь мне помочь, но пишу о своей нужде для того, чтобы ты знала горькую правду, и, если только найдешь хоть малейшую возможность, помогла бы мне. Нужно эту зиму пережить: может быть, в течение ближайших месяцев разгромят немецкую банду, откроются лучшие перспективы. Но как прожить эту зиму? Буду держаться изо всех сил и возможностей; постараюсь не поддаваться даже еще большим невзгодам, но и сейчас мне очень тяжело. Пусть тебя, моя любимая, это мое состояние только вооружит волей к жизни, настойчивостью в сохранении себя и семьи. Единственное мое желание — это, чтоб вы, мои единственные, были бы живы и здоровы. Когда я узнал, что Марик с мамой вырвались из Анапы, избежали угрозы фашистского плена, встретились с тобой, — я ожил, это влило в меня бодрость и придало новый жизненный импульс. Сейчас мне трудно, очень трудно, я удерживаю в себе все лучшие надежды, цепляюсь за уверенность в благополучном исходе. Через 4 дня исполнится 5 лет… злосчастные для нас годы, что мы с тобой, родная, пережили за это время! Осталось значительно меньше, на худший конец еще 3 года, а надо думать, что кончится война, и я скорей вернусь к тебе.
Моя хорошая, любимая женка! Не тревожься сильно обо мне. Если будешь иметь возможность чуть-чуть помочь мне — помоги, а если нет, то пусть тебя это не удручает. Самое важное для меня — это сознание того, что вы живы и здоровы, что и у меня есть для кого жить и стараться выжить обязательно. Я надеюсь на материальную помощь от сестер, я должен просить о ней и принять ее. Так обстоит дело у меня, моя Лидука! Может быть и не следовало писать об этом, но кому же мне рассказать о своей жестокой беде, кто еще должен знать о ней? Ведь мы с тобой так хотим дожить до нашей встречи, чтоб вместе обнять нашего сыника, воспитать его.
Клянусь, что постараюсь не сдаваться, постараюсь остаться живым. Крепко, крепко обнимаю и целую тебя, сына и маму.
Твой Сема.
Передай мой горячий привет всем родным. Пиши, что с ними со всеми.
