Папа, мама, я и Сталин

Отец. А по каждому — вертухаи теперь должны были назад откачивать. Прокуратуру закидали тоннами наших прошений, я сам настрочил последнюю жалобу на имя Маленкова и Микояна — длиннющую, как моя отсидка. Но уже не она помогла. Пошла кампания — как сажали пачками, так пачками повело освобождать.

Я. «Эпоха позднего реабилитанса», как тогда говорили, началась.

Отец. Честно говоря, я, когда отмазался, сам не поверил — думал: ну, опять на время, тик-так — и опять захомутают, опыт уже был… Но чуток осмотрелся — дело понеслось серьезное, начали выпускать широко, без балды, ворота открылись… на зонах вздрогнули, взбодрились… Неужели канули окаянные годы?! Неужели вправду теперь будут гнать правду, одну только правду?.. Верилось с трудом. Но ведь произошло!., ни хрена себе история пошла! — только успевай удивляться в завале.

Я. Спасибо Хрущеву?

Отец. Э нет, это не мы, ТАМ отбывшие, а вы будете кланяться, благодарить: мол, если б не Никита, все было бы по-старому!.. А мы подарки судьбы принимали молча, настороженно, по-тихому. Как должное, можно сказать.

Я. Честно скажи: вы трусили по-прежнему?

Отец. А хоть и трусили… В тот момент другого и быть не могло!.. Раньше трусили — так почему сейчас все должно иначе быть?!. Мы к трусости за эти годы ПРИВЫКЛИ — вот это надо понять. И если вдруг тебе, всю жизнь трусившему, вдруг говорят: всё, кончай, ты теперь другой человек, СВОБОДНЫЙ, иди на все четыре стороны, — это не всем в масть, может, кому-то и не в пандан, свобода тебя давить начинает, не знаешь, с какого боку ты к ней, а с какого она к тебе. Это, сынок, тяжесть большая — свобода, не легче, чем несвобода, вот в чем дело.

Я. Ты это испытал?

Отец. Не один я. Вот представь: ты по полной реабилитирован, а жилья нет, семьи нет, денег нет, работы нет… А ты — свободен, как птица с подрезанными крыльями, попробуй, полети!.. Не летится.

Я. Ну, семья, положим, у тебя была. И даже не одна, а несколько… Выбирай, с кем жить дальше будешь!

Отец. Я и выбирал. В Польшу ехать?.. Это вообще всё перечеркнуть — и тебя, и маму твою!.. Не ехать — всё тут уже разбито вконец, враскосец пошло — как жить?., где?., с кем?.. Лида меня не простила, не приняла, не приютила… Даже наоборот, показала на дверь!.. Вроде победа, но — Пиррова, радости никакой. Оставалось одно — нестись по воле волн, жить так — будь что будет, как выпадет — так пусть и выпадет, ничего САМ не крути-вороти, а то самому же и придется по новой расхлебывать…

Я. Какая-то рабская позиция.

Отец. Ну, правильно, рабская. А я уж давно допер: наша такая выпала судьба — быть рабом — до самого конца, до самой смерти. Что на воле, что в неволе. Это моя стезя — расплата. Вот я и расплачивался.

Я. Расплата?.. За что?

Отец. А за всё. За глупость нашу — за юность комсомольскую, безбашенную, за веру неистребимую в утопию, в товарища Сталина, в ИДЕЮ революции как спасительную и распрекрасную, — вот за все это мое еврейство, черт бы его побрал!

Я. Ничего не понимаю. Ты что такое говоришь?

Отец. То, что думаю. Сейчас. После смерти!.. Я заслужил то, что со мной случилось. И все мы заслужили. Поколение мое несчастное заслужило свои несчастья.

Я. Вот так так!.. Может, ты еще скажешь, что и «Сталин был прав»?

Отец. Не знаю.

Я. Ну, тогда мы расходимся. Твои несчастья ничем нельзя оправдать.

Отец. Слушай меня. Я прожил свою жизнь, как мог. Да, я был раб. Точно. А что оставалось?.. Теперь ты попробуй по-другому. Твое время. И что?.. Сломаешь шею. И ничего не добьешься. А я… а мы… выжили, несмотря ни на что. Факт, что мы с твоей мамой — хоть и врозь! — а выжили! Победили!

Я. Этот твой товарищ Сталин залез к вам в постель, разрубил вашу жизнь в куски — и это ты называешь «победили»?!. Всю жизнь я ношу — вынужденно! — не твою фамилию и не твое отчество — это то, о чем вы мечтали, когда приехали на Камчатку строить свой злосчастный судоремонтный завод?.. Всю жизнь — «врозь»!.. Всю жизнь — папа, мама, я и Сталин!.. Одна «семья»! Всю жизнь…

В ТРЕСТ «ПРОМСТРОЙМАТЕРИАЛЫ»

от БАКУЛИНА Михаила Владимировича,

проживающего в гор Москве,

по 4-й улице Октябрьского поля,

д. 14, кв.7.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Ставлю Вас в известность, что гр. ШЛИНДМАН Семен Михайлович с 1921 года учился в Харьковском институте народного хозяйства на факультете экономики промышленности, который окончил в 1925 году.

Я учился в том же институте с 1923 года на юридическом факультете и закончил его в 1926 году/диплом № 724 от I5/VII–I930 г.

Подпись М. БАКУЛИН

Заверено нотариальной конторой Первой города Москвы