Папа, мама, я и Сталин

А у меня другие вопросы: как он спал?., что он ел?., о чем думал, сидя на нарах, как король на именинах?

Конечно, о Лиде, о Марике — в первую очередь. Как они?.. Что с ними?.. И даже — где они?

Испить чашу горя до дна еще предстоит, он разве только пригубил…

Мама. Марика я отослала в Москву, от греха подальше… Хотя что я говорю?.. Какого греха? Ходить на работу и иметь грудного ребенка не было возможности, отпуск по беременности кончился, и я вызвала на помощь в Петропавловск маму из Москвы.

На белой стене — фотография моей героической бабушки.

Я. Бабушка тотчас приехала. Правда, какой, к черту, «тотчас»?! Она — чух-чух-чух — добралась на поезде до Владивостока, потом на курсирующем пароходе «Ильич» до Петропавловска — всего две недели радостного путешествия к сидящей на бобах дочке, забрала внучека в охапку и двинулась в обратный путь.

Мама. После чего я вышла на работу, продлив контракт.

Я. Зачем ты продлила контракт?

Мама. Из-за Семы.

Я. Ты же не верила, что он скоро выйдет.

Мама. Пусть не скоро, — думала я. — Но я все равно должна буду его встретить.

Я. Вот такая у меня мама. Пенелопа советской эпохи.

Мама.

Жизнь — без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай,
Над нами — сумрак неминучий
Иль ясность божьего лица.
Но ты, художник, твердо веруй
В начала и концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить всё, что видишь ты.
Твой взгляд — да будет тверд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.

Я. Какая ты у меня мудрая, мама.

Мама. Это не я. Это — Блок.

И вдруг стало светло на сцене.

Но — ненадолго.

Допросы, допросы, допросы…

Их похожесть друг на друга обманчива. Следователи с занудством, достойным лучшего применения, задают одни и те же вопросы с целью расколоть обвиняемого, который, в свою очередь, твердит свое. Взять измором означает полнейшую тавтологию давления, когда из раза в раз повторяемые обвинения призваны для того, чтобы усыпить бдительность допрашиваемого, поймав его на какой-то мелочи, якобы привносящей новшество в следствие. Вас надо убаюкать многократно прозвучавшими формулировками, с тем чтобы вы перестали реагировать на них, а это первый шаг к дальнейшему вашему кивку. Признание как бы подкрадывается к вам, делается логичным результатом со всеми вытекающими… Так что похожесть вопросов и ответов есть игра в кошки-мышки. Ваша слабина откроется в тот самый момент, когда кружение слов прервется рано или поздно чем-то возникшим по ходу злополучных бесед, и это случайно вырвавшееся или просто непродуманное станет вдруг новым аргументом против вас… А вы и не заметили, как подставили себя!.. Вы, проявив маленькую слабохарактерность, уже заступили за черту своей невиновности, и вот вы уже в ловушке. Вы в когтях зверя.

И тут открывается, что у вас есть… сообщники. Кто?.. Да, это ваши бывшие сослуживцы, с которыми только что вы дружески общались, ходили друг к другу в гости, пили чай, иногда водочку, а на праздники выходили общей колонной демонстрантов…

Первое чувство — не может этого быть!.. Невозможно поверить!.. Дорогие коллеги вдруг оказываются вместе с вами в одной тонущей лодке. И самое жуткое и удивительное это то, что вместо общего усилия по спасению судна все начинают драку, стараясь потопить друг друга — безжалостно и злобно. Всем кажется, что они спасутся. Только так!.. Другого выхода нет!.. Топи товарища, и выйдешь на берег сухим — это заблуждение находит своих носителей очень быстро. И тогда слова «Вы изобличаетесь» становятся самым смертоносным штампом, на который вам надо как-то реагировать.