Папа, ты попал!

На протяжении пяти лет со всех сторон меня обступает одна лишь бескрайняя пустота, вокруг такие же пустые люди, но всё меняется, стоит мне взглянуть на Василису. Она так похожа на Марину, за исключением характера и глаз. Глаза у неё мои, а жаль…

Я пять лет жил с мыслью, что больше никогда не смогу увидеть эти глаза невероятной красоты, разве что на выцветших снимках, но вот какая незадача… Я снова смог в них посмотреть. Вновь окунулся в прошлое, от которого всё это время бежал, стараясь не оглядываться, правда, не всегда получалось.

Но признаюсь, сейчас мне до того страшно смотреть в эти глаза. Они хладнокровно уносят меня в водоворот воспоминаний. Но ещё мучительней становится от того, что эти глаза принадлежат посторонней девушке. И всякий раз, когда я смотрю на неё, мне приходится самому с собой бороться, чтоб ненароком не назвать её Мариной…

Бывает же такое. Как будто судьба решила разыграть меня, поиздеваться надо мной лишний раз, чтобы я сошёл с ума окончательно.

Мне бы бежать от неё подальше, но я не могу заставить себя. Разум твердит: остановись! Это не она, и никогда ею не станет! А нутро убеждает: что в том, что я хочу узнать Надю получше, нет ничего зазорного.

Избавившись от этих мыслей и запечатав их на замок, я возвращаюсь в гостиную. Надя успела уже переодеться в пижаму, сделать хвост, собрав густые волосы на самой макушке. Она пересела на место, где до этого сидел я, и с мечтательным выражением лица наблюдает за тем, как Ричард Гир подъезжает на лимузине к дому Джулии Робертс, по пояс высунувшись из люка.

— Садись давай! Сейчас Эдвард поднимется по лестнице и признается Вивьен в любви, а потом будет та самая песня, — задорно говорит она, похлопывая по месту рядом с собой.

Без слов присаживаюсь рядом с ней, будто притянутый магнитным притяжением. Откидываюсь на спинку и с некоторое время даже не дышу, ожидая ту самую песню. А когда звучат первые аккорды "Oh, Pretty Woman", Надя вдруг как подскочит с дивана, сбивая меня с панталыку. С широкой улыбкой на лице, со сверкающими глазами, подобно драгоценным камням, она двигает бёдрами в такт музыке и приближается в мою сторону.

— Поднимайся, Максим! Разомни уже свои дряхлые кости! Потанцуй со мной, — она наклоняется, подхватывает мои ладони и тянет на себя.

Как ей так быстро удаётся совладать с негативными эмоциями? Совсем недавно она была жутко недовольной, даже оскроблённой, а сейчас уже вся светится как начищенный самовар и весело скачет под музыку.

— Извини, но я не умею танцевать, — сконфуженно отвечаю, а Надя подозрительно хмыкает.

— Здесь не требуется умение! Просто двигайся под музыку, как я и всё, — укоризненно осматривает она меня, когда я и с места не двигаюсь. Мне не то что бы неловко, мне стыдно. — Я прощу тебя за всё, если ты сейчас же со мной потанцуешь!

Идея бредовая.

— Не кажется ли тебе, что это попахивает шантажом? — отвечаю я, приподнимаясь на нетвёрдые ноги.

— Кажется, но по-другому с тобой нельзя! — она приближается почти вплотную и обеими ладонями дотрагивается до моих щёк, пройдясь по моему лицу хитрющим прищуром. — Ты хоть улыбаться умеешь? Или они у тебя на гвозди прибиты? — закусив губу, она растягивает мои щёки, пока я стою словно замороженный. — Так нет же! Вот! Из этого рта может получиться вполне симпатичный зубоскал! Если ты не будешь улыбаться хотя бы изредка, я тебе их точно прибью! Так и останется! Будешь лыбиться даже, когда плачешь!

— Я не плачу, — тихо отвечаю, снова проваливаясь в янтарную бездну её глаз.

— Да что ты? А мне кажется, ты вот-вот расплачешься! — она тянет меня за собой в центр комнаты, затем достаёт из кармана пульт от телевизора и делает звук громче. — Ну же, давай! Покажи как ты умеешь двигаться!

Да что эта девушка себе позволяет? — думаю я, а сам неожиданно для себя, будто под действием гипноза, переставляю ноги и слегка покачиваюсь в такт музыке.

— Так? — спрашиваю я, искренне улыбаясь.

— Не совсем, но для пенсионера сойдёт!

Ах, так значит? Я тебе сейчас покажу пенсионера!



Глава 13. Максим

— Для своего успокоение мне необходимо знать… Ты же совершеннолетняя? — спрашиваю я, смущаясь как мальчишка, и только потом осознаю, как двусмысленно это могло прозвучать. Надю же нисколько не смутил этот вопрос, в отличии от меня. Вдобавок к робости мои уши вдруг начинают гореть незримым синим пламенем.

— Хм… А что? — пританцовывая на месте, заламывает она бровь изящной дугой. — До твоих лет мне явно далеко, но не парься, мне уже есть восемнадцать.

— Ну вот и отлично!

С этими словами я хватаю её за руку и резко привлекаю к себе. Надя буквально припечатывается всем своим расслабленным телом в мою пружинистую грудь. Ахнув, она поднимает голову и становится натянутой. Я уже опасаюсь, что спугнул её тем, что позволил себе лишнего, но вскоре наблюдаю на милом веснушчатом лице молчаливое одобрение.

— Ух ты ж блин! Аж голова кругом пошла, — хихикнув, она деланно принюхивается, — но всё равно я ощущаю этот предпенсионный дух в воздухе. Ты же тоже его чувствуешь?